Например, белый американец, попавший ненадолго в Индию, может умилиться и грязью, и нищетой, и даже написать восторженный опус о том, как живут простые индийские люди. Также возможно столь же сильное умиление образом жизни низших классов, бандитов, и так далее.
Есть также пропаганда — это когда некоторое говно сознательно и демонстративно называют конфеткой. Вещь нужная и полезная, но к теме не имеющая отношения.
Приведенная же вами фраза «ах, мое говно, мое родное» — это вообще симулякр, несуществующая позиция, придуманная для высмеивания позиции существующей (например, патриотической).
И по этому праву, скажем, ваше недавнее выступление «О дружбе народов» не может считаться русофобским, хотя описывает Россию как слабую и трусливую державу?
Нет, по иной причине. Я не считаю слабость и трусость имманентными свойствами России и русских. Я, скорее, считаю это иллюзией, порожденной неверным представлением русских людей о том, как надо себя вести.
И спокойный, холодный взгляд со стороны (вспомним теперь о промежутке между) на то же говно вами тоже, скорее всего, досадливо будет отметен как не то чтоб взгляд Неруси, но недостаточно русский? Типа, не можете знать.
Почему же? «Антропологические исследования» вполне возможны и весьма интересны.
Однако не надо забывать, что определенные суждения (как отрицательные, так и положительные) могут быть замаскированы под «спокойный холодный взгляд со стороны». Сейчас я читаю сочинение г-на Розенштока-Хюсси «Россия и русские глазами психоаналитика» (он же — автор сочинения «Рабская душа России»). Я не назвал бы его книги «спокойным холодным взглядом», несмотря на декларируемую позицию «независимого исследователя».
То есть, вы пропагандируете (утопический, на мой взгляд, но мы не мои взгляды тут обсуждаем) некий общинный подход, принятие на себя ответственности за чужое (в смысле — произведенное не лично субъектом и без его участия) говно? «только тот кто идентифицирует себя с объектом критики имеет право на критику»? Все остальное, по-вашему, есть «психологическая пытка», независимо от степени меткости, разумности, обоснованности и взвешенности наблюдений?
Не так.
Я не говорил о «правах». Я говорил о квалификации высказываний.
Мое утверждение состоит в том, что разница между критикой и клеветой, пропагандой ненависти и пр. представляется мне
• существующей
• доказуемой.
(В частности — разница между критикой России и пропагандой ненависти к России существует и доказуема.)
Далее, я утверждаю, что основной поток пропаганды ненависти и проч. по отношению к России, равно как и поток враждебных действий против нее, исходит от некоего образования, которое можно определить в терминах сообщества.
Вот и все, что я хочу сказать.
И в ответ на поставленный вопрос. Идентификация себя с объектом критики (или, наоборот, решительное от него отталкивание), в общем случае, не обязательна. Важны только высказывания и просматривающиеся за ними намерения высказывающегося.
Многие русские, считающие себя «частью своего народа» (или, во всяком случае, думающие, что они являются таковой частью), разделяют идеологию Неруси (хотя бы по формуле — «да, это ужасно, но это Правда, и лучше уж страшная Правда, чем сладенькая ложь»). Наоборот, некоторые люди, никак не идентифицирующие себя с Россией и русскими, относятся к ним нейтрально или даже хорошо.
Хотя, конечно, «вполне понятная корреляция» между принадлежностью к сообществу и воззрениями на него существует.
Михаил Якубов:
Извините что оборвал тот разговор на полуслове. Теперь уж он потерял момент вращения. Очередная серия ваших ответов тогда поставила меня перед необходимостью снова отвечать на них пространно и ставить вопросы по возможности точно, то есть вновь потратить на это много времени и сил, а возможности такой не представилось. Сходимости же, к которой я стремился до того, обрезая ветки и держа предмет разговора в узком прицеле, впереди так и не наметилось.
Впрочем, можно сказать что цели своей — примерно представить себе ход рассуждений за вашими безапелляционными приговорами насчет Руси-Неруси — я лично достиг. Надо ли говорить что ближе мне от этого они не стали; зато, однако, перестали меня (теперь уж можно в этом признаться) бесить. «Есть вот такой-то ход суждений конкретного г-на Константина Крылова, не имеющий, с моей точки зрения, под собой прочной основы, построенный на таких-то допущениях, и несущий изрядную пропагандистскую окраску, приводящий к таким-то выводам», вместо немедленного прилива крови при виде чьей-то наглой попытки деления на чистых и нечистых, хоть бы и на словах.
Интересно было также лично убедиться в том, что диалог с вами, в отличие от большинства нелепых козлищ, пасущихся у таблички «патриотизм», вообще возможен, хотя бы и на метатему о механике ваших взглядов.
Надеюсь, что польза не была вовсе односторонней, и вы тоже разглядели или усовершенствовали те или иные шестеренки той механики.
За сим прощаюсь.
Константин Крылов:
Благодарю за удачную дискуссию: своими вопросами вы заставили меня «еще раз перетряхнуть рюкзак» и четко проговорить какие-то вещи, которые несколько замылились.
Надо ли говорить что ближе мне от этого они не стали; зато, однако, перестали меня (теперь уж можно в этом признаться) бесить.
Это уже очень много.
Я не рассчитывают на то, что все мои оппоненты вдруг станут разделять мои взгляды, но скромно надеюсь, чтобы эти взгляды хотя бы правильно понимались.
Россия как чандала. Почему нас так ненавидят?
Заметка из интернет-дискуссии. Републикована на «Правой. ру».
Существует известный исторический парадокс. Россия на протяжении своей истории спасла от физического уничтожения несколько народов. Еще большему числу народов она помогла подняться и развиться.
Все эти народы теперь Россию ненавидят — например, жители бывших советских республик (а до того окраин Российской империи), а также наши ближние соседи и страны, входившие в орбиту соцлагеря.
Стоит присмотреться к модели этой ненависти. Снаружи она обычно оформляется в стилистике того анекдота про шапочку. «Это вы вытащили Изю из проруби? — Я. — А где таки его шапочка?» Или, если без ерничанья, начинаются рассказы о том, что освободители и спасители, по сути дела, «поработили спасенный народ», мешали ему развиваться, испортили экологию края, и вообще, совершили чудовищные преступления против спасенных. При этом, разумеется, уровень претензий можно завышать бесконечно, поскольку речь идет об «упущенной выгоде» и «нереализованных перспективах».
Типовой пример восточноевропейской риторики: «Да, Россия участвовала в спасении энного народа от фашистов. Но, во-первых, ее войска пришли поздно — энный народ уже понес потери. (Потери нашей Родины, разумеется, в расчет вообще не берутся: понятно, что мы должны были класть 10 000 своих за одного эннца). Во-вторых, Россия установила в нашей стране страшную диктатуру. Так что, все плохое, что совершено на нашей территории до 1991 года — на совести России. (То, что умное и хитрое эннское руководство крутило хвостом перед Западом, где, кстати, набрало кредитов, которые потом были повешены на СССР, чаще всего забывается). Русские перегородили речку такую-то, поставив на ней свою мерзкую плотину. Это нанесло бесконечный ущерб экологии. Ну, где-то миллиардов на 30: столько бы Энния получила от выпаса на заливных лугах поймы Шпроты эннских коров и продажу в Голландию эннского молока. (То, что тощие коровенки Эннии и их молоко никому не нужны, а электростанция обеспечивает светом полстраны, никого не интересует.) Также русские изнасиловали миллион эннских женщин. (То, что в Эннии столько особей женского пола можно собрать, только с учетом все тех же коров, не учитывается.) Вообще, Россия своим хамством и грязью развратила чистую эннскую культуру, и этого мы не забудем, не простим».
