Вот такая логика. Однако, все это — набор рационализации. В глубине же всего этого лежит натуральная ненависть к русским. Ненависть именно за то, что перед ними они чем-то обязаны.
С чем это сравнить?
Представьте себе картину. Древняя Индия, кастовое общество. Брахман тонет. Ему протягивает руку чандала. Брахман, с мукой и отвращением, принимает эту мерзкую руку, прикосновение к которой оскверняет. Вылезает на берег. Глупый чандала улыбается, ждет благодарности. Брахман с тяжелой ненавистью смотрит на чандалу и думает — «лучше бы я утонул». Он бы убил своего спасителя, чтобы тот не проболтался. Но он не кшатрий, и убивать не умеет. И что он будет делать? А вот то самое. Объяснять, что чандала на него напал и сбросил в реку. Что брахман схватился за руку чандалы в бессознательном состоянии, и поэтому не несет за это духовной ответственности. Что чандалу за прикосновение к брахману надо бы бросить под ноги слону.
России и русским в Европе за последние 300 лет создали РЕПУТАЦИЮ ПРОКАЖЕННОГО, «народа-чандала», которые настолько мерзки и грязны, что даже помощь, принимаемая от них, оскорбляет принимающего. И тут как раз нашлись те, кто специально объяснил, что, как я уже говорил, наши ближние соседи и ряд стран, входивших в орбиту соцлагеря, ЗАРАЗИЛИСЬ от России, что именно Россия — единственная причина, почему их не берут в «настоящие европейцы». Они поверили, да им, в общем-то, и хотелось в это поверить.
Отсюда и вывод. Чем больше кто-нибудь получил от России, тем больше он будет ее ненавидеть. Потому что «они запачкались», «в их истории был постыдный эпизод — Россия их спасла».
Разумеется, сама память об этом всячески вычеркивается, все по той же брахманской модели. Ибо быть обязанным чандале — это крайне неприятно.
Из этого не следует, что нужно «обижаться на неблагодарных». Обижаться следует на тех, кто создал русским подобную репутацию.
И не следует забывать, что главный русофоб в России — это российская власть.
Неуважение к себе
Опубликовано в газете «Спецназ России» № 4 (55) (апрель 2001 года). Повод для публикации — очередное обострение «русского вопроса» в Прибалтике.
Говоря о положении русских, по разным причинам оказавшихся за пределами России, мы часто неправильно понимаем некоторые важные вещи. Например, наблюдая неприкрытую и демонстративную дискриминацию русских (и вообще «русскоязычных») в «новых независимых государствах», возникает искушение думать, что это может подвигнуть русские диаспоры к консолидации, единению, или хотя бы к каким-то попыткам отстаивания своих интересов. Горячие головы из числа русских националистов мечтают о «русской пятой колонне», о «русском подполье», которое будет работать на Россию ради перспективы воссоединения с ней, и так далее. «И когда наши танки пойдут по улицам Риги, будет кому встретить их цветами».
Подобные надежды возлагаются и на «русскоязычную» эмиграцию последней волны. Если уж всякие там «хуасяо» (этнические китайцы, живущие — а то и родившиеся — вне Китая) упорно и целеустремленно работают на интересы Пекина (замечу — даже в случае полного неприятия нынешних китайских порядков), если евреи всего мира содержат на свои средства Государство Израиль, даже не собираясь там жить, то почему бы и русским в Риге, Киеве, или Бишкеке не порадеть за интересы Москвы — ну хотя бы ради сохранения культурно-исторических связей с Россией? И все вроде бы логично: люди, уехавшие из страны, грубо говоря, «за колбасой», совершенно не обязательно должны ненавидеть свою деревню и дом родной. Напротив, хорошо обустроившемуся эмигранту было бы естественно «вспомнить добром», пусть нищую и несчастную, но «все-таки Родину», и подумать о том, чем бы ей помочь. Опять же «культурно-исторические связи»: вы ведь не хотите, чтобы ваши дети забыли русский язык? Почему бы в таком случае не наладить полезные контакты с «нашими бывшими» и совместно поработать на благо Отчизны, не забывая при этом и свои частные интересы?
Все мировые диаспоры — от еврейской и армянской до албанской и украинской — уже давно являются именно тем, о чем мы говорим: или «пятой колонной» своих метрополий, или мощным инструментом продвижения национальных интересов «на местах». Чтобы не ходить далеко, вспомним, что творится у нас дома. Не будем говорить о тех же закавказских диаспорах, чье влияние на российский бизнес невозможно недооценить — но ведь даже безобидные с виду украинцы в России вполне успешно отстаивают свои интересы, и не только экономические. В Москве действуют самые разнообразные украинские организации — в том числе и сугубо антироссийские. Зайдите как-нибудь в магазин украинской книги на Старом Арбате — и, если вам удастся выговорить «Хай живе Украiна» с нужным акцентом, вам продадут из-под прилавка кое-какие интересные книжки, издаваемые УНА-УНСО… Но даже те украинцы, которые стараются держаться подальше от политики, все-таки исправно отсылают часть своих московских доходов в «рiдну неньку». И уж во всяком случае нисколько не симпатизируют России, в которой они «временно проживают».
С русскими дела обстоят совсем по-другому. Прежде всего, русскоязычные жители всяких «украин» и «латвий» поражают своей крайней, выходящей за всякие разумные пределы, лояльностью тем самым режимам, которые их демонстративно нагибают, обижают и всячески дискриминируют. Разумеется, если поискать, то и среди них можно набрать сколько-нибудь желающих побороться за какие-нибудь права — однако русскоязычное население в целом хочет только одного: чтобы его оставили в покое. Уже известно: что бы ни делали с русскими в той же Прибалтике (не говоря уже о европейских странах), они будут это терпеть. Любые же попытки России как-то вмешаться в эти дела воспринимаются ими крайне болезненно.
Будем смотреть правде в глаза. В той же самой Прибалтике (да и в остальных «независимых государствах») местные русские не хотят иметь ничего общего с Россией.
Для Прибалтики это особенно характерно. Не надо иллюзий: если когда-либо русские танки действительно поедут по улицам Таллина, то в первых рядах эстонского ополчения мы увидим именно русских. На Украине дело обстоит чуть сложнее — однако и там никакого внятного «русского движения» нет и не предвидится. Что касается всяких диких «казахстанов» и «туркменистанов», то русские оттуда либо просто бежали, бросая движимое и недвижимое имущество, либо как-то «приспособились и притерпелись».
Что касается нашей эмиграции, то она настроена крайне антироссийски. Особенно наглядно это проявилось в момент пресловутого кризиса 1998 года. Злорадный вой «бывших русских» прокатился по всему миру — начиная с эмигрантских газет и кончая интернетом. Кто читал русскоязычные электронные конференции в первую неделю после снятия Кириенко, тот помнит, как радовались наши бывшие соотечественники свалившемуся на их «доисторическую родину» несчастью, и как бахвалились собственным умом и сообразительностью, сориентировавшим их вовремя свалить из «этой проклятой страны». Впрочем, когда кризис кончился, настроения не изменились, поскольку он был, что называется, поводом, а не причиной.
Заметим еще, что наши эмигранты — в том числе и самые обиженные и неуспешные — демонстрируют крайнюю лояльность к приютившим их странам и особо трепетно относятся к их национальным интересам, в отстаивании каковых обычно занимают позицию «святее папы». Разумеется, эмигрантов дискриминируют — платят меньше, не дают хорошей работы, тычут в нос происхождением из «империи зла» — но они «ан масс» готовы все это «не замечать» или относиться к этому «нормально и с пониманием». Есть, разумеется, и яркие исключения: некоторые, оказавшись на какой-нибудь из обетованных земель, через некоторое время преисполняются чуть ли не великорусского шовинизма.
