Хельдер мотнул головой, стараясь загнать подальше мысль о том, какую же он глупость сделал, притащив ворона в дом к Черному. И какую еще глупость он сделает в ближайшее время.
— Это мои знакомые, мы просто по дороге к тебе зашли и…
— Ты все-таки согласен, что мне нужно попасть на… — Девушка оборвала себя на полуслове — все-таки здесь были незнакомцы, перед которыми не стоило болтать, — и поспешно поправилась: — Что я не могу оставаться дома?
Вот уж с этим Хельдер был совершенно не согласен. Может, Рута права и путешествие на Запретный остров поможет ей вылечиться, но ведь она до этого времени успеет десяток раз рухнуть в обморок. И, естественно, крайним будет Крапчатый.
— Нет, не в этом дело…
Внимание Майи вдруг привлекло странное шевеление, которое она разглядела краем глаза. Девушка повернула голову — нет, вроде бы все по-старому. Комната практически стабильна. Стабильна настолько, что, если бы не царящие в ней оттенки «вырви глаз», можно было бы решить, что Майя находится дома. Значит, дело не в этом. Что-то другое…
— То есть? — хмуро поинтересовалась Рута, откладывая в сторону одежду.
Майя обвела взглядом комнату. Что-то было не так… Чересчур нестабильно для родного мира, чересчур стабильно для этого…
Картина! Висевшая на стене картина с изображением какого-то пейзажа! Все дело в ней!
— Понимаешь, — осторожно начал Хельдер. Главное, сейчас все сформулировать так, чтобы дочь Черного не начала нервничать. Новый приступ вряд ли получится погасить простым прикосновением. — Ты ведь хочешь не на Дачный остров попасть или, там, Весенний…
Майя осторожно шагнула к картине, привлекшей ее внимание. Что в ней было не так? Почему она казалась неправильной?
— А у меня, — продолжал Крапчатый, — сейчас тоже появилось несколько проблем…
Майя всмотрелась в нарисованный пейзаж. Бурая, спекшаяся земля. Черное небо, расчерченное алыми полосами. Обломки колонн, парящие в воздухе… Где-то это она уже все видела. Но где и когда?
— То есть, — резко обронила Рута, — сейчас просто не хочешь идти со мной?
Хельдер поморщился. Кажется, разговор пошел немного не в ту сторону.
Имке в беседу пока не вмешивалась: она дочку Черного никогда особо не любила и сейчас, честно говоря, не могла понять, зачем Дерик вообще притащил их всех сюда, если нужно как можно скорее решить проблему с обнаруженным вороном. Нет, он, конечно, и помог, и спас, да и в целом вроде человек неплохой, но, извините, он — ворон! И когда Кремпи придет в себя, то наверняка сразу побежит рассказывать, что за птичка расправила крылышки в самой обычной многоэтажке.
Адаму досталось самое сложное задание. С одной стороны, предстояло понять, что именно задумал Крапчатый (почему-то Адам был уверен, что ничего хорошего тот выдумать не может), а с другой — приходилось наблюдать краем глаза за Майей, чтобы та не натворила каких-нибудь глупостей. Нет, разумеется, хорошо, что она наконец поверила в реальность окружающего мира, но кто знает, что она из-за этого может сотворить?
— Не в этом дело. — Пока правильных слов, чтобы успокоить Руту, не находилось. — Понимаешь…
Майя сделала еще один шажок к картине. Нет, ну все-таки где она видела этот пейзаж?! Что-то настолько знакомое…
Изображение чуть пошевелилось: тонкая ленточка реки, нарисованной у самой рамки, приподнялась над землей и потекла на некотором от нее расстоянии.
Ну конечно! Перед тем как Майя увидела «принца»! Именно эта галлюциногенная картинка возникла прямо перед ней, заместив собой привычные улицы родного города!
И судя по вопросу, который ей задали при первой встрече: «Ты тоже это видишь?» — «принц» созерцал тот же самый пейзаж. То есть это с самого начала не было галлюцинацией.
Нет, Майя, конечно, уже осознала, что все творящееся вокруг нее — реальность и к галлюцинациям не имеет никакого отношения. Но она искренне предполагала, что эта самая реальность начинается примерно с пещеры и разноцветного глазастого желе. Относить ли к глюкам ту пакость, что невесть как проявлялась на улицах родного города, студентка пока не знала.
И вот тут, при проявлении картины, движущейся, подобно изображению на экране телевизора или в цифровой рамке для фотографий, в голову внезапно пришла здравая мысль: реальным было все. И синяя кошка, и «кровь какой группы…», и даже черное небо, разрисованное алыми всполохами, увиденное неподалеку от института.
Радоваться по этому поводу или огорчаться, Майя пока не решила.
В комнате повисла тишина, и девушка удивленно оглянулась: Хельдер, только начавший что-то объяснять своей собеседнице, запнулся и замолчал.
Хозяйка комнаты нахмурилась.
Майя обвела взглядом комнату. Ей показалось или в помещении действительно сгустились сумерки? А может, это розовые обои начали отливать странными багровыми тонами?
— Понимаю — что?!
Нет, определенно что-то не так. В углах у самого пола проявились черные тени. Пока едва заметные, с трудом различимые…
Майя зябко передернула плечами. Такое чувство, будто по комнате сквозняк прошел. Зябко стало. Неужели никто ничего не видит и не чувствует?! Нет, ну ладно «принц», Адам, он сам неместный, но Хельдер-то, который вытащил ее из пещеры со странным желе и этой, как ее, веретенницей, он что, тоже ничего не понимает? Здесь же явно что-то творится!
Хельдер вздохнул, собираясь с силами, понимая, что сейчас сделает еще один шаг с обрыва (а если после этого у Руты начнется новый припадок?!), и выпалил:
— Мы с тобой договаривались. Точнее, ты хотела, но у меня сейчас не получается, поэтому Имке пока останется здесь, с тобой, хотя бы до вечера, а потом я вернусь и…
— Что?!
Крика явно было два. Возмутилась не только Рута, практически ничего не понявшая из спутанной речи Крапчатого, но и Имке, понявшая как раз таки все.
Майя испуганно вздрогнула, дернулась в сторону, толкнула Адама. Ее ладонь случайно коснулась картины.
Под пальцами пошли волны, как от камня, брошенного в воду…
Адам оступился, задел Имке. Та от неожиданности шарахнулась в сторону, зацепила брата, а Хельдер, в свою очередь, чуть не упал на Руту, затормозив в последний момент и все-таки толкнув ее в плечо рукой.
Майя увидела, как реальность раскололась.
Черная изломанная трещина прошла от пола до потолка, разрывая нестабильный мир, распуская в разные стороны ручейки разломов.
В лицо пахнул холод ледяной пустоты, а на коже застыли кристаллики изморози.
Исчезла розовая комната. Пропали плюшевые мишки, украшенные легкомысленными ленточками. Растворились в ночной темноте кружева и цветочки.
Все сменилось спекшимся рыжим камнем под ногами, черным небом над головой, расцвеченным алыми всполохами северного сияния, лентой Горячей реки, протянувшейся впереди, над землей, и парящими в воздухе обломками разрушенного много лет назад храма Первого.
