* * *
К ночи похолодало, и принялся накрапывать мелкий дождь. Не лучшая погода, чтобы коротать вечер на открытой веранде, и Лиза уступила обстоятельствам: встала из кресла и ушла в дом. Прошла в буфетную, нашла среди бутылок ильменскую старку, откупорила и плеснула в подвернувшийся под руку бокал для вина. Понюхала. Запах ей понравился. Будил воображение, горячил кровь.
«Совратить Петра?» – сейчас мысль не показалась нелепой. Глупой тоже. Красивый мужчина, крупный, сильный. Елизавета писала, что «Петр невероятно жаден до близости» и «изнуряюще неутомим». Так отчего бы «не согреться»?
«Один раз? – подумала она осторожно, все еще стесняясь перед самой собой. – Не из любви, а просто для удовольствия? Мне можно, я незамужняя!»
Попробовала старку на вкус.
«А ведь недурно!» – сделала глоток побольше и, отставив бокал, потащила из кармана портсигар.
– Перестань уже прятаться! – сказала в полумглу обеденного зала. – Не знаю, кто ты такой, но я тебя слышу!
– Извините!
«Полина?»
– А суженый твой, ряженый где? – спросила вслух.
– В карты сел играть, – ответила девушка, входя в буфетную.
– Ну, так и постояла бы за плечом! – Лиза закурила и снова глотнула из бокала. – Или нет?
– Он, если сел, то до утра… А вы что пьете, Лиза?
– Это крепкое, – усмехнулась Лиза. – Не для детей.
И сделала еще глоток.
– Я не ребенок!
– В самом деле? – Лиза посмотрела на Полину, подумала, да и решила уважить.
«Почему бы и нет? Замуж выходит, должна сама за собой следить!»
– Это старка, – сказала, наливая Полине, – сорок шесть процентов алкоголя. Приходилось пробовать?
– Нет, – Полина взяла у Лизы бокал и сразу же из него отпила.
– Ох!
– Я предупреждала!
– Я… я слышала! – ответила Полина и сделала еще один глоток.
Ей явно перебило дыхание, и слезы выступили на глазах.
– Дать воды? – участливо спросила Лиза и снова отпила из бокала.
– Нет! – мотнула головой Полина. – Дайте… Дайте, пожалуйста, сигарету!
– Я курю папиросы. – Лиза долила себе в бокал и достала портсигар. – Будешь?
– Да, спасибо! – Девушка взяла папиросу, покрутила в пальцах, не зная, должно быть, нужно ли ее сминать или обстукивать. Наверняка ведь видела, как курят другие, но не приглядывалась и не запомнила.
– Вот так! – Лиза взяла у нее папиросу, обстучала о портсигар, сдавила и протянула Полине. – Зажми губами, но зубы не смыкай! Хотя можно и зубами, но нежно! – усмехнулась, вообразив очередную «глупость». Поднесла огонь.
– Втягивай!
Полина затянулась и тут же закашлялась.
– А кому сейчас легко? – пожала плечами Лиза и сделала еще один большой глоток.
Между тем Полина откашлялась и тоже приложилась к бокалу. Глаза ее начали поблескивать.
«Не рано ли развезло? Впрочем, если в первый раз…»
Постояли молча, покурили, рассматривая одна другую.
– Григорий сказал, от вас муж ушел, потому что вы больше женщин любите.
«Вот же сукин сын! Везде норовит нагадить!»
– Ты ради этого ко мне пришла? – Лиза была удивлена, но еще больше удивилась ответу Полины.
– Вы красивая и… сильная. И от вас хорошо пахнет! Вот!
«Ох, черт! – сообразила Лиза. – Да она же, как Надежда, но я… Я не по этой части!»
«Или и по этой тоже?» – тело Елизаветы реагировало на Полину неоднозначно, и это настораживало.
– Ты уже?.. – осторожно спросила Лиза, поймав себя на том, что смотрит на грудь и губы Полины с тем же интересом, с каким обычно смотрела на зад и плечи мужчин. И на кисти рук, разумеется, но кисти рук Полины ее не заинтересовали.
– Ты уже?..
– Да, – хрипло ответила девушка. – С подружкой… в школе…
– Как же ты замуж собралась?
– А как вы?
– Тоже верно! – согласилась Лиза, чувствуя, как жар охватывает низ живота.
«Вот черт! Но с другой стороны… Петра то ли удастся затащить в постель, то ли нет, а эта красавица сама просится!»
– Пошли! – протянула она руку девушке.
– Куда?
– Ко мне! – улыбнулась Лиза, чувствуя необыкновенный прилив сил и такое сильное желание, что бороться с ним было невозможно. – Или передумала?
– Идем! – протянула ей горячую ладошку Полина, и они опрометью бросились искать лестницу наверх.
* * *
«Есть многое на свете, друг Гораций…»
Страсти отбушевали. Полина ушла. А Лиза задумалась над странностями своего нынешнего бытия. Лежала в некоторой приятной расслабленности на девичьей кровати Елизаветы – а Елена Константиновна, разумеется, поселила Лизу именно в «светелке под крышей», – курила, изредка прихлебывая из серебряной фляжки, и благодушно размышляла о том, что, если не лицемерить и не морализировать, ничего страшного не произошло.
«А что случилось-то?»
Да ничего особенного. Она всего лишь занималась любовью с другой женщиной. И следует отметить, получила никак не меньшее удовольствие, чем в объятиях Ильина. По-другому, но не меньше. И опять, как это уже случилось с Вадимом, тело Елизаветы знало куда лучше самой Лизы, что и как надо делать. Получалось хорошо. Во всяком случае, Лиза не разочаровалась. Полина, кажется, тоже, хотя вот она как раз ничего правильно делать не умела. Впрочем, быстро училась, и легко компенсировала отсутствие опыта молодостью и красотой. И вывод напрашивался вполне оптимистичный: «Можно в охотку, но злоупотреблять не следует!»
Лиза бросила окурок в пепельницу и совсем уже решила спать, когда в дверь тихо постучали.
«Еще кого-то на подвиги потянуло?» – удивилась Лиза, бросив взгляд на часы.
Без четверти двенадцать. Не сказать, чтобы поздно, но в таком доме, как этот, для большинства постояльцев – глубокая ночь.
Стук повторился.
– Кто это? – спросила Лиза через дверь.
– Это Иван. Мы можем поговорить?
«Иван?!» – удивление Лизы было неподдельным.
Иван Гаврилович Кениг – муж двоюродной сестры Елизаветы, той самой Тани, которая спросила давеча, не забыла ли Лиза надеть бюстгальтер. Мужчина спокойный, молчаливый и как бы безликий, хотя и офицер флота. Капитан 2-го ранга, но по знакам различия сразу видно – тыловое обеспечение. Тыл и транспорт, что-нибудь в этом роде. Такое возникло у Лизы впечатление, и оно полностью совпадало с мнением Елизаветы. «Пресный хлеб».
– Это так спешно? – спросила на всякий случай.
