Маяк дотянулся лучом света до дверного косяка. На нем были те же следы взлома, что и на косяке дома Уве Баккерюда, но кое-что все-таки отличалось.
Пятна крови над дверным проемом.
2
День был долгим.
Вильям Вистинг сидел на диване, наклонившись вперед. Он неотрывно смотрел на ключ, лежащий перед ним на столе. Ключ давно не использовали, он был покрыт патиной.
Затем Вистинг поднялся и прошелся по гостиной. Снаружи на оконном стекле собрались мелкие плотные капли прошедшего дождя. Внизу, в Ставерне, через улицы медленно продирался автомобиль со спецсигналом. Синий свет то и дело прорезал темноту, но понять, была ли это машина полиции или карета «Скорой помощи», не получалось. Он провожал ее взглядом, пока та не исчезла в конце улицы Хельгероавейен. Потом развернулся и достал из углового шкафа бутылку. Судя по тому, что он мог разглядеть, вино было из Испании. Золотые буквы на этикетке гласили: 2004 год. Насколько он помнил, эта бутылка досталась ему после доклада для союза предпринимателей осенью прошлого года. Бутылка выглядела дорого, пребывание в шкафу вряд ли могло ей навредить. Он любил вино, но у него никогда не хватало ни времени, ни интереса, чтобы тщательно изучить сорта винограда, производителей, винные области, какое вино подходит к еде, а какое пристало пить отдельно. Его вполне устраивало попробовать и понять, что вино хорошее.
– Барон де Онья, – прочел он вслух надпись на этикетке и посмотрел на диван.
Сюзанне улыбнулась и ободряюще кивнула. Он улыбнулся в ответ. Она вошла в его жизнь два года назад и заняла в ней важное место. Неделю назад они съехались из-за того, что ее квартиру залило водой. Он не говорил ей этого, но ему нравилось, что она теперь живет в его доме.
Он захватил два бокала и кинул новый взгляд в окно, но не увидел ничего, кроме собственного отражения. Широкое лицо с грубыми чертами и карими глазами. Затем он повернулся к стеклу спиной, подошел к дивану и присел рядом с Сюзанне.
В телевизоре Томас Рённинген заполнял студию интересными гостями, которые могли взглянуть на один вопрос с различных точек зрения. Вистингу нравилась манера передачи совмещать развлекательную направленность и тяжелые темы. Ему нравился и ведущий. Томас Рённинген обладал мальчишеским шармом и мог создать интимную, искреннюю, доверительную атмосферу под светом видеокамер. Он вел себя как исследователь. Всегда задавал гостям умные и верно сформулированные вопросы. Вместо того чтобы припереть к стенке прямыми вопросами, он выманивал из собеседника признания, просто позволяя беседе идти своим ходом.
Сюзанне забрала бокалы и поставила их на стол. Вистинг сбегал за штопором. Прежде чем сесть, он снова посмотрел в окно гостиной. Похоже, еще одна машина со спецсигналом ехала в том же направлении, что и предыдущая. Машинально он посмотрел на наручные часы и отметил время: 22:02.
– Ну, поздравляю, – сказала Сюзанне и подняла бокал, чтобы он налил вина.
– Что ты имеешь в виду?
– С домом, – улыбнулась она и кивнула в сторону ключа на столе.
Вистинг плюхнулся обратно на диван.
День начался со встречи в адвокатской конторе в Осло.
Дяде Георгу было семьдесят восемь лет, и бо́льшую часть своей жизни он провел, развивая инженерную компанию, занимающуюся экономией электроэнергии. Вистинг никогда до конца не понимал, что это значит, но знал, что дядя разработал и запатентовал оборудование для дезинфекции и очистки воды и воздуха.
Своим предназначением дядя Георг считал преумножать нажитое, кроме того, он имел врожденную неприязнь к налогам и сборам. Из-за этого он несколько раз сталкивался с судебной системой, в результате чего его обязали уплатить налоги со всеми штрафами и дали условный срок.
Встреча в адвокатской конторе была посвящена последней воле Георга Вистинга. Речь шла о том, что государство никаким образом не должно претендовать на имущество после смерти дяди. Адвокат был специалистом в области наследного права и составил довольно запутанный план того, как дядя Георг распределит свое имущество перед смертью.
Вистинг, например, стал владельцем летнего дома в Вэрвогене возле Хельгероа. Его цена была искусственно занижена настолько, насколько позволял закон, чтобы база для налога на наследство уменьшилась до минимальной.
Это сделало его состоятельным мужчиной. Нет, дело не в средствах. Деньги не были проблемой. Он зарабатывал относительно хорошо, к тому же из-за работы у него не было времени их тратить. Были и другие деньги. Оставшиеся после Ингрид. И он, и дети получили миллионные компенсации, когда она погибла в Африке на задании от норвежского агентства поддержки развивающихся стран четыре года назад. Деньги лежали на счету и каждый месяц обрастали процентами. Вистинг был не в состоянии их трогать.
Он помнил время, когда они только поженились, а Ингрид ждала двойняшек. Расходы увеличились. Случалось, им приходилось искать пластиковые бутылки, чтобы сдать в переработку, когда к концу месяца зарплатный счет опустевал. Теперь он больше не смотрел на цену, когда отправлялся за покупками.
Адвокат предложил проанализировать счета и составить план по максимальному снижению налоговых обязательств. Вистинг вежливо отказался.
Люди на экране над чем-то смеялись.
– Я завидую таким людям, – сказала Сюзанне и кивнула в сторону телевизора.
Вистинг согласно кивнул, хотя не понял до конца, каких именно людей она имела в виду. Ему просто нравилось сидеть вместе с ней на диване.
– Таким, которые просто делают, что хотят, – продолжила она. – Которые осмеливаются поставить на кон все. Отказаться от привычного и надежного, а вместо этого делать что-то новое и интересное. Таким, как Сигрид Хеддаль.
Вистинг посмотрел на экран. Женщина лет пятидесяти оживленно рассказывала о чем-то под названием «Безопасное будущее».
Сюзанне посмотрела на него:
– Подумай только, женщина за пятьдесят бросает стабильную работу проектного менеджера в экономической отрасли и уезжает в Аддис-Абебу, чтобы работать волонтером с сиротами. Здесь без мужества не обойтись.
Вистинг кивнул. Ему нравилась эта сторона личности Сюзанне.
– Томми тоже такой человек.
Он говорил о молодом человеке Лине, датчанине. Год назад Томми Квантер уволился с работы стюарда на рыбоперерабатывающем траулере, продал свою квартиру и съехался с дочерью Вистинга. Деньги от продажи квартиры он инвестировал в ресторанный проект в Осло вместе с парой товарищей. Вистинг считал Томми мечтателем. Не то чтобы он высоко ценил это качество.
Чуть раньше, после встречи с адвокатом, они с Сюзанне поужинали в ресторане Томми вместе с Лине. Вистинг впервые побывал там и понял, что это не обычная забегаловка. Это был трехуровневый ресторанный дом под названием «Шазам Стейшн»: в подвале был ночной клуб, на первом этаже кафе-бар, а на верхнем этаже ресторан.
