Под книжной полкой стоял большой плоский телевизор. Он сильно выделялся из удручающе старого убранства комнаты.
Женщина опустилась на диван, накрытый одеялом, подходившим к занавескам. Два литовских полицейских сели напротив нее. Больше стульев в маленькой гостиной не было, так что Вистинг вышел на кухню за табуретками.
– Это мать Алгирдаса, – объяснил начальник розыска. – Сын больше недели не появлялся дома. Он в Норвегии на работе.
– Она не знает, что сын вернулся? – спросил Вистинг.
Литовский коллега задал еще несколько вопросов. Женщина уверенно помотала головой.
– Она считает, что он по-прежнему на работе в Норвегии. Он должен был оставаться там три месяца. Он бывал там и раньше, ее сын – способный плотник.
– Расскажите ей о билетах на паром, – предложил Мартин Алберг.
Снова беседа пошла на языке, который Вистинг не понимал.
– Она думает, что он бы приехал к ней домой, если бы он действительно уже вернулся в Литву на пароме. Она стирает его одежду и готовит ему, но он нечасто бывает дома.
Женщина терал руки и продолжила говорить, раскачиваясь вперед и назад.
– Она не может понять, что такого нехорошего он сделал в Норвегии, – перевел Микулскис. – Он хороший мальчик, и она не понимает, что здесь делает норвежская полиция.
Женщина все не замолкала, литовский коллега переводил.
– Она за него волнуется. Обычно он звонит домой пару раз в неделю. Сейчас она ничего не слышала о нем с тех пор, как он позвонил и сказал, что приехал в Норвегию.
Мартин Алберг встал с места.
– Спросите, откуда у нее этот телевизор, – сказал он.
Начальник уголовного розыска пришел в замешательство. Вистинг поднял руку и попросил пока отложить этот вопрос.
– Здесь мы закончили, – заявил он.
Антони Микулскис, очевидно, был согласен. Он встал с дивана и завершил разговор с пожилой женщиной, как понял Вистинг, убеждая попросить сына связаться с полицией.
– Теперь нам нужно поесть, – решил Микулскис, когда они вернулись в машину. – Я знаю о ресторане тут неподалеку, где делают великолепный кугелис. Можем поесть и обсудить стратегию, – предложил он.
– Картофельный пудинг, – объяснил Мартин Алберг.
Звучало ужасно, но Вистинг почувствовал, что успел проголодаться.
46
Лине просыпалась медленно, чувства еще были притуплены после выпитого ими вина. Место в кровати возле нее пустовало, с кухни доносились звуки.
В спальне не было часов. Обычно она клала мобильный телефон возле себя на прикроватный столик, но сейчас он остался в гостиной.
Она протянула руку к занавескам и отдернула одну в сторону.
Могло быть уже около девяти. Погода прояснилась. Солнце еще не встало, но ночная темнота готовилась отступить, и день обещал быть более светлым, чем несколько предыдущих.
Она снова легла в кровать и осталась лежать, удивляясь тому, что вчера произошло. Она не знала, сожалеть ей или нет о том, что она снова подпустила Томми к себе. Думала, что все решила, но сейчас была не уверена.
Томми появился в дверях и улыбнулся, увидев, что девушка проснулась.
– Чай? Кофе? – спросил он.
– Кофе.
– Отличный выбор, – прокомментировал он. – Он готов. На твоей кухне ничего особенного. На завтрак будут хлебцы с сыром.
– С желтым или коричневым?
– С желтым.
Лине села в кровати и прикрыла обнаженное тело одеялом. Томми оставил ее одну, и она натянула спортивный костюм и пару толстых носков. Прежде чем она вышла к нему, она бросила быстрый взгляд в зеркало. Ей следовало что-нибудь сделать с лицом, но она оставила все как есть.
От чашки, которую он поставил перед ней, шел дымок.
– Мне нужно скоро ехать, – сказал он и отпил из собственной чашки.
Она не знала, радоваться или злиться в ответ на сообщение. В некотором роде оно заставило ее почувствовать себя использованной. В то же время события всколыхнули в ней столько чувств, что неплохо было немного побыть с ними наедине.
– Мне нужно быть в Осло до одиннадцати. Отдать Пие машину.
Она только кивнула.
– Сейчас столько всего происходит, – продолжил он. – Брат подруги Руди, вероятно, сгорел дома.
Лине нахмурила лоб. Она знала, кто такой Руди. Он был одним из тех, кто купил часть «Шазам Стейшн» после того, как одному из товарищей Томми, открывших вместе с ним ресторан, пришлось отойти от дел. Она только несколько раз здоровалась с Руди. Но успела его невзлюбить. У него было огромное эго, но слабое самосознание. Его женщина была загорелой блондинкой с отбеленными зубами и на высоких каблуках. С ней невозможно было вести разумную беседу. Через несколько встреч Лине стала держаться от них на расстоянии.
– Сгорел дома? – все, что она смогла сказать.
– Да, никто ничего о нем не слышал несколько дней, а в понедельник его квартира в Гроруде сгорела дотла. Там еще даже не все разобрали.
Лине кивнула, о пожаре она слышала в новостях.
– Как это случилось? – спросила она.
– Я не знаю, но квартира выгорела полностью. Я вчера заезжал туда. Хорошо бы они определили причину.
Он осушил свою чашку и поднялся с места.
– Когда ты приедешь домой? – спросил он.
Она не ответила. Девушка сказала Томми, чтобы он собрал вещи и нашел себе новую квартиру, и только после этого она собиралась вернуться домой. Его визит все повернул с ног на голову, и теперь она жалела о случившемся. Ее опыт по-прежнему говорил, что не имеет смысла строить их отношения дальше. Горячая ночь и поездка на юга ничего не могли изменить.
– Посмотрим.
Томми казался неудовлетворенным ответом, но ничего не сказал. Он поставил кофейную чашку в раковину, подошел к двери и надел кроссовки.
– Я должен ехать, – сказал он.
Лине встала из-за стола.
– Я провожу тебя до машины, – сказала она и выпила остаток кофе стоя.
Они последовали по узкой тропке, ведущей к парковке. То тут, то там им приходилось обходить жидкую грязь и зеленые лужи.
Томми подошел к синему «Пежо». Серый фургон, оказавшийся на парковке в первый день, когда она приехала, сейчас стоял рядом с машиной Лине, внутренняя сторона лобового стекла запотела. «Фольксваген Каравелла». Лине подошла к микроавтобусу и заглянула в кабину водителя, пока Томми открывал свою машину. Было чисто, за исключением пары кроссовок, стоявших на пассажирском сиденье. Кузов был закрыт. Она прочитала номерной знак и, сложив руки на груди, ждала, когда Томми попрощается.
