— Теперь уже слишком поздно кланяться, добрый человек. Я сильно разочаровался в тебе.
— Мои извинения, маршал.
— Ах да, конечно, извинения. Как удобно. По крайней мере, сделай доброе дело, привяжи этого шпиона к столбу.
— Конечно, маршал.
Султан поднял Линуса и грубо прижал к столбу ворот. Веревки так плотно обхватили туловище и ноги, что жгли кожу. Шаги Султана раздавались вокруг, и это вызывало головокружение.
«Зрения нет, а головокружение есть. Чертовски несправедливо».
Но по крайней мере, похоже, его не убьют; хотя, раз тут замешан Бонвилан, наверняка будет поставлено какое-то условие.
— Хорошо, слепец, — слева от него произнес голос маршала, низкий и насмешливый. — Ты заработал отсрочку. Передай Летчику сообщение. Скажи, что завтра вечером я устраиваю у себя вечеринку. Маленький обед в честь Конора Брокхарта. Изумительная ситуация, не правда ли? Третья годовщина его смерти. Только родные и друзья. Будут и особый тост, и крепкое вино. Очень крепкое. Похоже, на кухню проникнут мятежники. Трагедия.
У Линуса не было сил на оскорбления.
— Не забудь сказать Конору, что все эти неприятности вызваны его же поведением, — продолжал Бонвилан, больно сжимая пальцами плечо Линуса. — Если бы он оставался там, куда я его поместил, ничего этого не потребовалось бы. Однако он не только сбежал, но и обокрал меня, а раз так, его брат станет сиротой. Знаешь, возможно, я даже возьму опекунство над малышом. Выращу его как собственного сына. Маленький маршал, а? — Бонвилан засмеялся, получая удовольствие от своего — извращенного чувства юмора. — А как меня будут любить люди! Благородный Бонвилан усыновляет чужого ребенка.
— Никто не любит тебя, Бонвилан, — сумел выдавить Линус.
— Ты прав. И ты, возможно, думаешь, что это меня волнует. Но нет; материальные блага дают мне все, в чем я нуждаюсь.
Султан поклонился, постаравшись попасть в поле зрения Бонвилана.
— Маршал, сигнальные ракеты могли привлечь внимание.
Бонвилан был разочарован. Без сомнения, жители городка придут выяснять, что означают эти сигнальные ракеты. Для того чтобы от души позлорадствовать, не было времени.
Жаль — он это любил, а случаев подворачивалось не так уж много. Ну ладно, остается предвкушать перспективу отравить королеву и Брокхартов, а если повезет, то и сам Конор сунет голову в петлю. Но даже если и нет, Бонвилан вскоре станет премьер-министром, и никто не в силах этому помешать.
Еще несколько слов.
— Полагаю, ирландцы развяжут тебя, — сказал он слепому. — Не вздумай убежать. Оставайся здесь и передай мое сообщение, а не то твой господин упустит шанс погибнуть при попытке сорвать мои планы. — Бонвилан с силой ударил Линуса по щеке. — После этого можешь всю оставшуюся жизнь задаваться вопросом, когда я убью тебя. Как мы уже выяснили, ты не заметишь моего приближения.
Линус плотно сжал губы, тяжело дыша через нос, и, не будь веревок, наверняка упал бы.
«Ненавижу себя за то, что испытываю такой ужас. Я видел войну и чуму. Жил во тьме с непокидающим страхом боли. Но ужас? До сих пор — никогда».
— Будь ты проклят, маршал! — с вызовом всхлипнул он. — Дьявол тебя забери!
Однако по тому, как глухо прозвучал его голос, стало ясно, что он уже один. Бонвилан ушел готовиться к празднеству.
«Я должен чувствовать себя счастливым, — думал Конор Финн. — Мои планы успешно осуществляются, я снова ученый и имею средства для продолжения экспериментов. Я должен чувствовать по крайней мере удовлетворение».
И все же он не мог прогнать мысли о том, что это не его жизнь. Он обходил стороной границы собственной жизни, как будто на вход внутрь был наложен запрет. А между тем где-то там, за пределами досягаемости, его ждала другая, настоящая жизнь.
«Чем дальше отсюда, тем лучше. Как я могу начать все снова, если каждый раз, подняв взгляд, вижу на горизонте Соленые острова?»
Конь тащил повозку по прибрежной дороге в Уэксфорд, оттуда предстояло проследовать девять километров на побережье Карраклоу. Был уже полдень, поскольку, чтобы спустить с помощью ворота крылья с башни, понадобилось больше времени, чем он предполагал. Придется провести на побережье лишнюю ночь, а может, и две, в зависимости от обстоятельств.
Поездка тоже длилась дольше по сравнению с тем, на что он рассчитывал. Он еще и километра не отъехал от Килмора, как конь устал тащить груз. Крылья, двигатель, хвост, фюзеляж и, конечно, новый пропеллер. Для старого коня такая ноша оказалась тяжела. Наверное, в Уэксфорде стоит обменять коня.
Вспомнив о Линусе, Конор громко рассмеялся.
«В моем сознании Линус уподобляется старому животному. Ему не понравилось бы это сравнение».
Так, думая о Линусе, он обернулся, чтобы проверить, нет ли сигнальных ракет, — как делал уже не меньше десяти раз за время этой поездки.
«Как будто Линус нуждается во мне. Как будто Линус нуждается в…»
В небо взлетали сигнальные ракеты. Похоже, все, что были. Устремляясь к земле, они оставляли розовые следы, похожие на спицы призрачного зонтика.
«У Линуса неприятности».
Наверное, это как-то связано со стычкой прошлой ночи. Совпадение вряд ли возможно.
Конор съехал с дороги глубоко в рощу. Конь был недоволен, старался уклониться от низких ветвей, однако Конор упрямо погонял его. В конце концов ему удалось плотно заклинить повозку между двумя стволами. Деревья тряслись, осыпая человека и коня дождем иголок.
Конор отцепил повозку и торопливо вывел коня обратно на дорогу. С таким старым животным у него было два варианта: либо гнать его быстро, но недолго, либо долго, но медленно. Конор предпочел первое; что-то подсказывало ему, что иначе может оказаться слишком поздно.
Добравшись до башни, Конор обнаружил своего единственного друга привязанным к столбу; на шее рана, на лице синяки. Первой мыслью было: «Мертв. Я снова потерял его». Но потом старик раскашлялся.
— Линус! — воскликнул Конор, принимая на себя его вес. — Вы живы.
Винтер, казалось, удивился.
— Конор… Я не слышал коня.
— Он рухнул на окраине города. Сердце не выдержало, надо полагать.
Конор быстро разрезал веревки, уложил Линуса на землю и ощупал, проверяя, нет ли сломанных костей.
— Сегодня не умрете, но на вас места живого нет. И еще у вас голубая кровь. Вы довольны? Я всегда предполагал, что вы королевских кровей.
— Послушай, Конор. — У Линуса першило в горле, все тело горело. — Это был Бонвилан.
Конор буквально рухнул на траву.
— Сам маршал? Здесь?
— Он и его ищейка, Ариф. Я оставил дверь на крыше открытой, чтобы выходили запахи стряпни. Глупо. Они ушли только потому, что подумали — сейчас из-за сигнальных огней сюда сбегутся жители городка. Я мог бы сказать им, что ты запускал сигнальные ракеты и бог знает что еще уже несколько недель и местным надоело смотреть на них. Да, я мог бы сказать им это, но не стал.
