Они помолчали, внутренне убеждая себя, что собственными глазами видели гибель Хьюго Бонвилана.
— Что ты планируешь сделать с этим зданием? — спросил Конор, хлопнув ладонью по стене башни.
— Скорее всего, открою тут алмазный рынок, — ответила Изабелла. — Это нелепо, что алмазы здесь, а продаем мы их в Лондоне.
— Ты многое меняешь.
— А сколько еще нужно изменить! Малый Соленый хотя бы. Ты знаешь, что только четырнадцать заключенных — жители Соленых островов? Остальные несчастные из Ирландии и Великобритании. Но с этим покончено. Я закрою тюрьму и заключу контракт на разработку месторождения с профессиональной фирмой.
Конор бросил взгляд на выжженную на предплечье букву «С».
«Малый Соленый навсегда останется со мной. Он оставил неизгладимый след и на теле, и в душе».
— А с заключенными что будет? — спросил он.
— Каждое дело будет пересмотрено. Подозреваю, что многие давно отсидели свои сроки. Придется выплачивать им компенсацию.
— Буду признателен, если ты отнесешься по-доброму к некоему Отто Маларки. Он не так страшен, как кажется.
— Конечно, сэр Конор.
— Ты будешь прекрасной королевой.
— Мой отец был ученым, поэтому я деловая женщина. Ну а ты, когда вернешься, можешь стать придворным ученым…
— Мама говорила с тобой?
Изабелла взяла его под руку, и они двинулись по Стене.
— Кэтрин рассказала мне о Глазго. Она надеется, что я сумею отговорить тебя.
— И как ты собираешься это сделать?
— Я всегда могу тебя повесить.
Конор улыбнулся.
— Как в добрые старые времена. Иногда я жалею, что они уже прошли.
Изабелла остановилась на одном из своих любимых мест на Стене — скате в сторону материка, где столетия назад каменщики построили скамью для влюбленных. Утром с этой возвышенной точки можно было видеть, как солнце просвечивает цветное оконное стекло церковной башни. При повороте солнца возникало впечатление, будто фигура святого Кристофера в окне тоже слегка поворачивается.
Изабелла села на каменную скамью и потянула за собой Конора, заставив его опуститься рядом.
— Я тоже скучаю по старым добрым временам. Но ведь у нас еще все впереди, правда, Конор?
— Надеюсь, что да.
— Тогда я буду ждать. — В Изабелле пробудилась игривая сторона ее натуры. — Ты станешь прилетать домой, чтобы повидаться со мной, сэр Летчик?
— Я просто сэр. Не очень-то достойно для королевы.
— Это дело поправимое. Один укол моей шляпной булавки, и ты станешь принцем.
— Шляпной булавки? Это законно?
— Вообще-то это не должна быть шляпная булавка, а то тебе будет больно.
Конор взял ее руку в свою.
— Я думаю, мне будет больно все время, пока я не вернусь.
— Тогда учись усердно, заслужи свою степень и возвращайся домой. Твоя королева нуждается в тебе. Я нуждаюсь в тебе.
И они поцеловались в первый раз. Цветные стекла отбрасывали радужные отблески на их лица, и с площади внизу доносился шум утренней торговли.
Все прощальные слова были сказаны. Он поцеловал мать, перевернул маленького брата вверх ногами и покачал его. Пора было уезжать.
Солнечным утром Конор шагал к порту, одним глазом поглядывая на парня с тележкой, везущего вниз с холма его багаж. Море было спокойно, и маленький пассажирский пароход пыхтел на причальных канатах. На палубе собралась небольшая толпа, и Конор улыбнулся, увидев, что ее привлекло. Линус Винтер развлекал пассажиров, исполняя импровизированный вариант арии из «Возвращения солдата».
Услышав шаги Конора, он смолк.
— Опаздываешь, мальчик. Мне пришлось петь, чтобы капитан не отчалил без тебя.
— Прости, Линус. — Конор бросил носильщику шиллинг. — Ты позаботился о безопасности лаборатории?
— Наша башня в хороших руках. Туда теперь въехал Дядя с двумя своими олухами, как он их называет.
— Как от Дяди пахнет?
— Не слишком хорошо. Остается лишь надеяться, что он упадет в океан с куском мыла в кармане.
Конор прыгнул на палубу парохода.
— Думаешь, Шотландия созрела для твоего гения?
Линус широко улыбнулся, поправляя тонированные очки, которые разработал для него Конор.
— Шотландцы знамениты своим пониманием музыки. Роберт Берне был их поэтом, прямо как я. Уверен, Глазго примет меня с распростертыми объятиями. Не пройдет и полгода, как мы станем достопримечательностью города.
— Ты уже способен прозревать будущее, старый дружище?
Линус пошарил рукой в воздухе, нащупывая плечо Конора.
— Обычные люди смотрят вверх и вниз, влево и вправо. Но мы-то другие. Мы мечтатели, а значит, немного провидцы.
