– Проводите меня на нижний склад.
Они зашли в первый бетонный куб высотой больше трех метров. Пол и стены блестели, как отполированное серебро. Наверху трубы дробили пространство на клетки, создавая воздушно-водяной лабиринт. Все было чистым и четким – можно было бы сказать «холодным», если бы разлитое тепло не усиливалось с каждым шагом. Помещение было усеяно подвешенной одеждой: халаты, куртки, комбинезоны передвигались вдоль рельса, закрепленного на потолке.
– Отделение паковки, – прокомментировал менеджер, указывая на женщин перед конвейерной лентой, которые облекали каждый предмет в пластиковый чехол, прежде чем он упорхнет в воздух.
Он передал им указания на родном языке. Одна за другой женщины бросали свои рабочие места и исчезали.
– Я приближаюсь к его укрытию, – бросил Эрван в мобильник. – Пока ничего. Что у тебя?
– То же самое. Ребята движутся на выход.
Следующее помещение было гладильней. Присвист, вздохи и шипение витали в пространстве, перенасыщенном паром. Мужчины и женщины в масках, как хирурги, бойко перемещались, каждый с утюгом в руке, шнур от которого выписывал позади извилистые петли. Другие суетились у прессов, испускавших белесые струи. Эрван подумал о китайских пельменях, дим-самах, готовых к употреблению. Еще один приступ совершенно неуместного кулинарного юмора. Черт, возьми себя в руки!
Снова приказы. Рабочих не пришлось просить дважды, чтобы они гуськом дружно засеменили к выходу.
– Я по-прежнему приближаюсь, – сказал Эрван, обращаясь к Тонфа. – Все нормально?
– С моей стороны они выходят. Порядок.
Из-под своих бумажных чепчиков и масок рабочие с недоверием поглядывали на майора. Узкие глаза только подчеркивали их враждебность.
– Вели им опустить маски, – приказал он заместителю.
– И как это сказать по-китайски?
– Плюнь и огляди каждую морду.
На ходу его гид объяснял систему гибких расписаний, позволяющую прачечной работать без остановки. Обыск превращался в экскурсию. Эрван был весь в поту. Пар конденсировался и пропитывал каждую нитку его рубашки. По крайней мере, холодно ему не было.
– Где подвал? – прервал он.
– Дальше.
Пожарная дверь. Барабаны гигантских машин вращались здесь во всю мощь. В круглых окошках бушевала буря из складок и пены. Вертикальные тележки, под завязку набитые бельем, ожидали своей очереди. Стирка…
– По-прежнему двигаюсь к нему, – сообщил он Тонфа. – Что у тебя?
– У азиатов паника. Пойду гляну внутрь.
Голос офицера изменился: стал напряженным, глухим.
– Твою мать! – взревел Эрван. – Оставайся снаружи! Где ваши склады, черт? – спросил он у китайца.
Гигант вытянул указательный палец:
– Еще один зал и…
В этот момент прогремел выстрел.
119
Эрван достал оружие и кинулся на звук выстрела, в то время как рабочие устремились в противоположном направлении, путаясь в простынях и переворачивая тележки. Искать подвал стало ненужным: чужак выбрался на поверхность. Добравшись до порога нового помещения, коп прижался спиной к стене и осознал, что так и сжимает мобильник в левой руке.
– Тонфа! – прошептал он.
Никакого ответа.
– Тонфа!
Тишина. Эрван сунул мобильник в карман и оттянул затвор пистолета. В эту секунду он словно всем телом почувствовал, как сдавленный другими пулями патрон поднимается в камору. Процесс смерти запущен.
Он прокрался в соседнее помещение, прижимаясь к левой стене и двигаясь на полусогнутых коленях. Зал сушки – жнейки-молотилки выплевывали из наклонной муфты чистые простыни. Несколько рабочих отползали подальше – кто на четвереньках, кто по-пластунски. Он ухватил одного за халат. Перепуганный китаец ткнул пальцем в металлическую дверь справа.
Резко распахнув ее, Эрван обнаружил полутемный коридор: голые стены, повсюду канализационные трубы. Он прищурил глаза, чтобы сориентироваться, – в темноте мерцали только красные лампы аварийного освещения. Гудение вентиляции оглушало.
С мокрым от конденсата лицом он осторожно двинулся вперед, все еще отказываясь верить в худшее: еще одна незаконная операция оборачивается катастрофой. Новая дверь. Несколькими метрами дальше номер три его группы лежал скорчившись, на боку; пистолет валялся за пределами его досягаемости.
Эрван метнулся, забыв про осторожность. Он ожидал увидеть лужу крови: ничего. Тонфа повернулся, обнаружив пуленепробиваемый жилет, который надел под куртку. На этот раз наименее хитроумный оказался самым прозорливым.
– Схлопотал одну в брюхо, но, думаю, все в порядке.
Даже для такого колосса кинетическая энергия девятимиллиметровой пули была нешуточным ударом. То, что стыдливо именовали «постэффект». Проникновения нет, зато повреждения как после хорошей взбучки, в принципе – от перелома нескольких ребер до легочного кровотечения.
– Беги за ним! – заорал Тонфа, указывая на дверь позади себя. – Он повернул назад. Верткий, как крыса.
Эрван достал свой мобильник, чтобы вызвать «скорую».
– Беги, говорю! – повторил офицер. – Я сам разберусь.
– Я позабочусь о нем, – раздался голос.
Китаец-начальник, дрожа, последовал за майором. Черты его лица словно расплылись, как кипящий воск, но вид был по-прежнему решительный. В этот момент раздалось еще два выстрела.
– Срань господня!
Эрван рванул с места мимо дымящихся машин размером с сауну. Он попал в соседний зал как раз вовремя, чтобы увидеть, как его враг пытается закрыть за собой дверь на другом конце. Беглец рвал ее раз за разом, пока не понял, что створку блокирует голова рабочего, которого он только что уложил. Он выстрелил наугад и исчез.
На сетчатке Эрвана отпечатался силуэт в черной куртке с поднятым капюшоном, как у шпаны, скорее крепкий и в прекрасной физической форме. Ничего общего со стариком, иссушенным медикаментами и годами пребывания в психушке. И до черта общего с той сволочью в капюшоне на рейде в порту Фос. На этот раз страх взорвался внутри его тела, как стеклянная бутылка, разбросав острые осколки по венам и нервам. Кто был этот парень?
Эрван промчался мимо гладильных агрегатов, работающих со скоростью ткацкого станка, потом притормозил в нескольких метрах от приоткрытой двери. Возможно, прямо за ней его поджидал убийца. Он опустился на колени у тела рабочего. В груди у того зияли две дыры размером с раздавленный помидор. Еще теплый, но мертвый. Эрван поднялся, медленно толкнул дверь и переступил через труп. Взгляд налево, направо: никого, кроме нескольких голов в шапочках, укрывшихся за крутящейся вхолостую лентой конвейера.
Он схватил тележку, заполненную бельем, и снова пустился в путь, под защитой импровизированного щита. Ни выстрела, вообще ни малейшего шума, кроме всплесков влажного пришептывания. Подошвы скользили, куртка прилипала к коже, страх сочился из пор, создавая ощущение, что он пропитался окружающим паром. В голове билась единственная мысль: любым способом остановить бойню.
