Как бы не так. Плевать было Ласею на понижение криминальной статистики, и, кстати, государство давно махнуло на него рукой. Он остался один со своей вакциной и безумием.
– Мои исследования принесли плоды, – все же заключил тот. – И в личном плане я одержал победу. Я побывал во всех излучинах физической жестокости, в девственных областях освобожденного зла. А по возвращении уничтожил клан Морванов. Остался только ты…
У де Пернека не хватило времени нажать на спуск: у него оказалось перерезано горло. Любуясь, как алые брызги разлетаются по белой стене, в манере Джексона Поллока, Лоик отступил, завороженный тем, что оказался быстрее, и пораженный наивностью самого психиатра.
Как человек с таким интеллектуальным потенциалом мог подумать, что его добыча полезла в подобную ловушку невооруженной? Наркоман со стажем, который пошел на риск передоза, чтобы стать троянским конем? Выживший из вырезанного клана? Сын Грегуара Грозного? Мания величия лекаря его и сгубила. Фальшивый паспорт Лоика был всего лишь уловкой: он ни секунды не надеялся обмануть Ласея. Он знал, что медик узнает его и прикончит подальше от чужих глаз.
Ласей упал на колени с гримасой изумления. Несчастный мудак все еще не верил. Его пушка валялась рядом на расстоянии вытянутой руки, но он был слишком занят, зажимая пальцами рану и пытаясь удержать еще несколько секунд жизни.
У любого нарка есть план «Б», хитрость, чтобы выпутаться в случае нападения. На протяжении лет тайным оружием Лоика было бритвенное лезвие, приклеенное на затылке, под волосами. У него вошло в привычку выбривать там место размером с билетик в метро – он называл это «стелить пеленку». Достаточно было приклеить лезвие на этот прямоугольник, и все шито-крыто. Разумеется, он никогда бы его не использовал – слишком большой трус, – но само его наличие действовало успокаивающе. Он снова прибегнул к этому способу перед отъездом в Локирек. Медики перевезли его, реанимировали, лечили, так и не обнаружив оружия. Только улица и учит по-настоящему.
Ласей упал головой вперед к ногам Лоика. Последняя судорога подбросила его в луже собственной крови. Лоик отстранился, посмотрел на бритвенное лезвие в своей руке и улыбнулся: после передоза и ночей на химических препаратах его рефлексы ничуть не пострадали. В этом простом факте он увидел обнадеживающий знак. И таких знаков было еще немало. Рожденный из смерти, он шел к жизни, и та расстилалась перед ним.
Он встал на колени и вложил в руку говнюка режущее оружие. Мерзкая манипуляция в кровавой грязи, где смешались пальцы, гемоглобин, металл… Он схватил девятимиллиметровый и отступил, чтобы посмотреть на труп. Есть надежда, что сойдет за самоубийство: после трагедии с ускользнувшим подопечным директор спецбольницы мог решить, что пора ставить точку. Но на самом деле ему было плевать. Виар со товарищи замнут дело и проследят, чтобы никто не ворошил тлеющие угли.
Лоик порылся в карманах мертвеца и нашел пульт от видеокамер. В коридор, даже не бросив взгляда на поверженного врага. Он был во втором состоянии, в чем-то вроде галлюцинаторного транса, но легкого и размытого, который вызывал у него ощущение, что он скорее летит, чем идет.
Главным было выбраться отсюда и сбежать через ланды. Прекрасный крупный план для финальных титров.
146
Запах травы и соли, сиреневая тень высокого дуба на краю сада, прилив. Снова на Бреа, несколькими месяцами позже. Весна чувствуется повсюду. Дольки света и сумасшедшие запахи. Брат в шезлонге, наконец-то оправившийся от ран, – и даже голос к нему вернулся. Три часа пополудни. Лоик принес поднос с аюрведическим чаем и керамические чашки. Эрван скорчил гримасу. Их смех затерялся в солнце, потом они принялись молча потягивать напиток.
Лоику удалось выбраться из Института Шарко без проблем. Он даже сумел заглянуть в свою палату и забрать одежду с паспортом, а затем растворился в сумерках. Расследование пришло к выводу о самоубийстве Ласея, как он и надеялся. Виар поспешил прикрыть дело, а потом нанес визит младшему Морвану. Сделка с полуслова. Мир в обмен на молчание братьев. Мистер Прыщ отбыл, будто его и не было, уже весь в хлопотах, как бы ему занять место Старика на площади Бово.
Мэгги умерла 21 декабря 2012 года. В очередной раз Лоик занялся организацией похорон. С согласия Эрвана он положил ее в землю на Бреа, рядом с Грегуаром: каждый был кошмаром другого, пусть и дальше грезят вместе. Они оставили Гаэль, их леди д’Арбанвиль, одинокой на кладбище Монпарнас в ожидании, пока они к ней не присоединятся под землей.
Лоик так больше и не вернулся в «Firefly Capital». Придурки, которые там пахали, как-то крутились без него несколько недель, вот пусть и продолжают в том же духе. Следующие месяцы он провел, занимаясь братом и пытаясь медленно сблизиться с детьми. София оценила его усилия, и условия развода переменились. Однако они ни разу даже не заговорили о том, чтобы снова сойтись: Лоик отказался от кокаина, но не стал при этом идеальным мужем. Кстати, он и интересовался только Милой и Лоренцо: хотел понять их, разделить их мир и не скучать с ними рядом. А для этого он должен был посвятить им все свое сердце – не разбрасываясь на женщину. Когда он оставался без потомства, то занимался спортом или читал пояснения к «Алмазной колеснице».
Он подробно рассказал Эрвану о своем последнем путешествии: старший одобрил. По молчаливому соглашению сила и власть отныне распределялись между обоими братьями. И больше они никогда не говорили о том деле. Иногда неохотно упоминали Гаэль – так едва касаются незажившей раны. Вспоминали и Старика, из-за какой-нибудь мелочи, забавной истории, но никогда Мэгги, которая унесла свою загадку в могилу. Убийца, жертва, манипулятор, безответная, любящая, ненавидящая: картинка расплывалась.
– Еще налить?
– Хватит, спасибо.
Голос был другой, да и человек тоже. Возможно, шершавый росток чего-то нового, целина, которую предстоит возделать. Лоик снова наполнил свою чашку и с наслаждением отпил пряной жидкости. Каждый обжигающий всплеск напоминал об успокоительных часах в гималайском монастыре.
Сидя в траве, спиной к стволу дуба, он любовался морем, которое сливалось с изогнутой линией земли и собирало на своей поверхности миллиарды солнечных блесток, как золотоискатель в своем решете.
– Я знаю, что мы будем делать, – сказал он вдруг, поднимаясь и становясь за шезлонгом Эрвана. – Мы уедем в Зонгдиан, ты и я.
– Где это?
– Зонгдиан, на тибетской границе. Там я открыл для себя буддизм Ваджраяны. Можем же мы устроить себе маленький духовный экскурс.
Эрван промолчал – без всякого энтузиазма.
Лоик продолжил объяснения – просто чтобы заполнить пустоту.
– Китайцы изменили название города: сегодня они именуют его Шангри-Ла, как в старом фильме Фрэнка Капры «Потерянный горизонт», где американцы находят тайный город в Гималаях. Получилось, что китайцев вдохновили янки, которые сами вдохновились китайцами, и…
Он замолчал: молчание Эрвана было тверже гранитных глыб на берегу.
