В какой-то момент он осознал, что полосы на небесном своде уже не взрывы, а сполохи. Вскоре упали первые капли, и так яростно, будто ими выстрелили конголезцы с того берега.
Наконец под его ногами заскрипели доски причала. Он рванул, но что-то ударило прямо в грудь. С остановившимся дыханием он опрокинулся на спину, подпрыгнув на собственном рюкзаке и приложившись затылком о гнилые доски.
Все кончено. Он сдохнет здесь, между деревянным настилом и илом, сожранный крокодилами. Через несколько секунд он почувствовал, что боль ослабевает. Поднял руку к грудной клетке, ощупал себя: никакой крови. Дождевые капли били по лицу, как искры от кремня зажигалки. Он перевернулся, словно лежащая на спине черепаха, и наконец понял: ремень автомата просто зацепился за сваю, остановив его на полном ходу.
Еще несколько секунд на то, чтобы высвободиться, и заковылять дальше. «Вентимилья»… Шаг, другой и еще один…
Он найдет баржи.
Он прыгнет на борт.
Он…
Эрван завыл под ливнем.
Пирс был пуст: «Вентимилья» отплыла в Туту, оставив его одного в аду.
II. Kleiner Bastard
59
На этот раз – никаких сомнений: на реке, километрах в пятидесяти к югу, вновь началась война. А значит, в Лонтано. Он попытался дозвониться до Эрвана: тот не отвечал. И Сальво тоже. Морван мгновенно принял решение: он отправится под бомбы искать сына. Одно он усвоил за эти годы: с людьми всегда можно договориться – особенно когда ты белый, а они черные, – но не со снарядами или ракетами, падающими вслепую. У Эрвана были все шансы сдохнуть там.
Он послал Мишеля найти пирогу с мотором. Позвонил Чепику, чтобы тот прилетел как можно быстрее забрать их из Конголо или Калеми, раз уж приземление в Лонтано отныне исключено, – русский, не слишком обрадовавшись, удвоил цену. Он также предупредил Кросса: «Заскочим на Луалабу, не возражаешь?» Луба, титан, вырубленный из базальта, в безупречно чистом берете и глаженом камуфляже (стиркой у него занималось множество женщин) только кивнул. Ему можно было довериться. Бывший легионер, бывший фазовец, он пристрастился к смерти, но как бы сидел на диете: лишь обмакивал губы, чтобы вспомнить былой трепет.
Морван не переставал злиться. Ему ни в коем случае не следовало позволять Эрвану лезть в это дело. Его поиски истины были абсурдны, но сдохнуть в Лонтано от случайной пули было еще абсурднее.
В данную минуту при свете штормовой лампы он изучал карту Луалабы времен Элизабетвиля
[69]: настоящая карикатура. Дистанции, течения, препятствия, которые надо иметь в виду… Как только Мишель отыщет какую-нибудь посудину, он тронется в путь с членом и компасом наперевес – ну и несколькими солдатами в придачу. Пятьдесят километров по реке: в зависимости от лодки, это часов десять-пятнадцать, если не учитывать все возможные в Африке неприятности, начиная с самого простого кораблекрушения. Прикидывая свои шансы, он подумал о Сальво: что тот еще намудрил? Почему не отвечает?
Его «Иридиум» зазвонил. Эрван? Лоик.
– У нас есть свидетель, – объявил младшенький, даже не поздоровавшись. – Один человек видел Джованни утром в день убийства, когда тот разговаривал с какими-то людьми.
Морвану потребовалось несколько секунд, чтобы включиться:
– Я тебе что сказал? Или я не ясно выразился? Грузи свою семейку в самолет и…
– Тебе нужна информация или нет?
– Рожай уже, – вздохнул он, едва сдерживаясь.
– В девять часов утра во вторник Джованни разговаривал с двумя мужчинами на опушке леса в окрестностях Синьи.
– С черными?
– С белыми. Наш малый узнал одного из них: Джанкарло Баладжино. Фашиствующий молодчик, замешан в коррупционных делишках…
– Я знаю.
Это была явная бессмыслица: Монтефиори никогда бы не связался с подонками, обворовывающими его собственный город.
– А кто он, твой свидетель?
– Мажордом одного дворца во Флоренции. Работал двадцать лет у Монтефиори во Фьезоле.
Можно было верить человеку, которому так долго доверял Кондотьер.
– Второго он узнал?
– Нет. Только сказал, что это был светловолосый здоровяк лет сорока. Вокруг стояли телохранители.
С какой стати такое тайное собрание? Из-за торговли оружием? Или тут что-то другое? Баладжино всегда крутил полувоенные делишки, но если бы он захотел избавиться от Монтефиори, то поступил бы более сдержанно – кислотная ванна или асфальт. А если бы, наоборот, решил поиграть в мощные символы, то прибег бы к обезглавливанию, повешению или, еще одна мафиозная классика, к охотничьему ружью с подпиленным стволом.
– У нас с Софией появилась мысль, – продолжил Лоик тоном, достойным «Клуба пятерых»
[70]. – Мажордом записал номера одной из машин. Она была арендована, по его словам. София полагает, что, благодаря своим связям, сумеет найти парня, который взял ее напрокат.
Грегуар не знал, орать ему или смеяться. Папенькин сынок и графиня идут по следам убийцы, вырывающего сердца. Вообще-то, ему хватало поводов для беспокойства.
– Думаю, я достаточно ясно выразился, ты…
– Я знаю, что должен сделать. У нас может получиться лучше, чем у полиции.
Связь работала плохо, но он чувствовал, что Лоик неестественно бодр. Морван когда-то надеялся, что София заставит Лоика обзавестись яйцами, но обманулся. Возможно, эту роль сыграет смерть Итальянца… Даже Лоик где-то в недрах души должен хранить тот черный самородок, жесткий и неразрушимый, который у других называют волей, а у Морванов – всего лишь гордыней.
– Перезвони мне, когда узнаешь что-либо новое, – сдался он.
Едва он отсоединился, «Иридиум» зазвонил снова. Сноп.
– Я нашел лодку, босс. Вместе с ррррулевым.
– Надежный?
– Очень надежный!
– Какой мотор?
– Эндуро, сорок лошадиных сил.
– Горючее?
– Горючее за нами.
– Скольких человек берет?
– Троих, включая кормчего.
Мишель врал. Называя эту цифру, он надеялся, что сам останется на берегу. Морван не уедет ни без Кросса, своей опоры и защиты, ни без опытного рулевого.
– Сколько времени до тебя добираться?
– Если двинешься прям щас, будешь к двадцати двум.
Местоположение Мишеля осталось в памяти «Иридиума». Грегуар подсчитал, что мог бы к полудню оказаться в Лонтано. Если Чепик не подоспеет, он просто влипнет вместе с сыном, но, по крайней мере, их будет двое. И они всегда смогут уплыть по реке. Значит, надо взять побольше горючего.
