Некоторое время мы бесцельно блуждали. Вполне могли отыскать наши дома или найти новые, которые стали бы нашими, но по обоюдному согласию решили держаться подальше от городов. Мы, будто лисы, предпочитали зелёные сады и разоряли совиные гнёзда. Осенние яблоки поспели, а на нашем пути ещё никто не встретился. Я уверен, что к тому моменту мы оба смахивали на дикарей. Волосы Темницы превратились в лохматую гриву цвета воронова крыла, обрамлявшую её лицо, – пряди торчали во все стороны, точно грубые пальцы. Мои волосы отросли ещё длиннее. У нас не было ни зеркал, ни ножниц, и очевидно, что видок мы имели тот ещё… При этом с радостью лопали яблоки и кроличьи лапки (кроликов ловили с недюжинной смекалкой). После агатов и нефритов мягкое мясо и хрустящие фрукты казались нам чудом, и мы выискивали их повсюду, умирая от голода. Одним словом, когда раздались звуки катившегося по дороге фургона, мы были в лохмотьях и босиком, но жирнее, чем раньше.
Фургон имел два громадных колеса выше его самого, выкрашенные в синий цвет и испещрённые серебряными звёздами. Маленький фургон с заострённой цыганской крышей и круглыми окнами висел между ними. Двери открывались с каждой стороны, и он казался достаточно просторным; возможно, было даже приятно сидеть внутри и смотреть, как мелькают спицы. Фургон тянул стройный человек, с ног до головы одетый в зелёное – рейтузы, камзол, очаровательную короткую накидку и шляпу. Всё было зеленее, чем кожура яблока. Из-под шляпы торчали пряди волос цвета яичного желтка, а лицо их обладателя выглядело худым и приветливым. Ноги от коленей вниз были ногами тёмно-коричневой газели, быстрыми точно веретено. Зелёные рейтузы заканчивались там, где начиналась шерсть, заколотые бронзовыми пряжками – такими старыми, что даже металл слегка позеленел. Мы с Темницей уставились на него, разинув рты.
– Ну-ну, доброе утро, малышня! Как у вас дела, в полдень на лысой макушке? – сказал он и присел, насколько это позволяли его ноги, не отпуская длинные синие оглобли. Голос человека был похож на веселый щебет дрозда. Он улыбнулся: его зубы оказались мелкими, блестящими и острыми, как у лисы.
– Доброе… утро, – сказал я.
Темница крепче сжала мою руку.
– Вам повезло, что наши пути пересеклись, бродяжки мои! Я вижу, вам необходима цивилизация, а искусство есть повитуха цивилизованной души. Мы артисты и менестрели, поём песни и разыгрываем сценки, мы – это катамиты
[9] и кастраты, лучшие, ярчайшие и наряднейшие из всех. За монету покажем на сцене мир, за две – научим, как в нём жить. Я Тальо – жонглёр, танцор, евнух, акробат и зазывала, а также великолепнейший рыцарь телеги!
Мы робко представились, но ни один из нас не протянул руки к спрятанному кошельку: мы не могли себе позволить потратить моё тело на яркого человека, что бы он ни наобещал. А он глядел на нас сияющими зелёными глазами и лучезарно улыбался. Присмотревшись, мы заметили, что серебряные звёзды были просто кусочками олова, прикреплёнными к колёсам. Краска местами облупилась, из поразительно тёмного и живого кобальта превратившись в бледную бирюзу. Однако впечатления от этого не ослабли, а звёзды тихонько позвякивали на ветру.
– Может, короткий танец? – пропел он, переступив копытами. – Или небольшая сценка… «Принцесса и её Верный Кот», возможно? «Хульдра, Бык и Древо»? – Темницу это ошарашило, и Тальо поспешно продолжил: – Или что-то для зрителей постарше, сообразно вам, молодым людям, стоящим передо мной? «Убийство Короля Измаила»? «Поругание Янтарь-Абада»? «Сераль Сирен»? Или, может, просто песня, карточный трюк, монета из уха? Мы сговорчивы, восприимчивы, дружелюбны и любезны, каковыми и полагается быть в нынешние времена. Слишком изголодались по пирогам с воробьями да настойкам с голубикой и потому обмениваем наши таланты по столь разумным ценам.
Из одного синего окна высунулась большая красная лапа. Она лениво потянулась, показала алые когти и снова их втянула.
– Кто там, Тальо, лапушка? – раздался низкий голос за занавеской из птичьей кожи. В нём слышалось рычание, но всё же в какой-то мере он звучал приятно, как шелест зерна по меху.
– Это моя госпожа и соратница, другая половина того, что я назвал «мы»; мой зверинец, муза, жуть и моя дорогая! – сказал зелёный человек и наконец опустил длинные шесты на пёструю дорогу, после чего галантно открыл одну из круглых, точно луна, дверей необыкновенной тележки.
И нагрянула мантикора
[10].
Теперь я всё понимаю, потому что позднее она осторожно показала мне все части своего тела, объяснила их происхождение и применение. Но в тот момент она казалась диковинным видением, и я бы не смог её назвать и за сотню костяных монет. В каком-то смысле львица: шкура красная, как осенняя листва, с переливчатым блеском, будто смазанная маслом. Но её голова была головой женщины с огромными синими глазами – того же цвета, что и тележка, а благородное лицо обрамляли жесткие красные кудри. Грива окружала её будто гало и стекала по мускулистым плечам, как изысканная шаль. Когда она полностью вышла из тележки, показался хвост огромной змеи, тускло-зелёный, словно старая медь, чешуйчатый и шершавый. На кончике хвоста имелось скорпионье жало, твёрдое и блестящее, как панцирь жука.
– Алая Гроттески! – провозгласил Тальо. – Актриса, чудовище, меццо-сопрано!
Мантикора скромно наклонила голову, её румяное лицо с высокими скулами выглядело очень милым. Но что-то странное было в форме нижней челюсти: она не полностью смыкалась с верхней, будто сломанная детская музыкальная шкатулка, однако улыбка была широкой и добродушной, а губы выглядели мазком крови. Во рту виднелись острые желтые зубы в три ряда.
– Вы послушаете, как она поёт? Это стоит в пять раз дороже, чем мы могли бы у вас попросить, клянусь своими абсенциа
[11].– Темница вопросительно изогнула бровь, и человек-газель ухмыльнулся. – Евнух кое-чего лишен, зато другого у него в избытке. То, чем я не обладаю, у меня отсутствует, и потому в приличном обществе я называю это абсенциа. У каждого есть право на маленькие странности. Если вы присядете на траву – такая подушка сгодилась бы для лордов и леди, в два раза выше всех нас вместе взятых по статусу! – я расскажу вам историю, и, быть может, она вам понравится. Первый раз всегда бесплатно.
Мантикора закатила свои яркие глаза.
– Как они могут понять, нужна ли им вся история, если не попробуют? – запротестовал он.
– Ну тогда продолжай и не жалуйся, если на ужин опять будет мышатина, – парировало красное чудовище.
