– Но что ты о ней думаешь?
– Я же сказала – не знаю. Тебе пора бежать во двор, где твоя сестра принесёт очень серьёзные обеты и где вы будете есть и танцевать.
На лице мальчика появилась широкая улыбка, точно луна выплыла из-за горизонта.
– Ты абсолютно права! – вскричал он и схватил её за руку.
– Что ты делаешь? Отпусти меня!
– Нет, – твёрдо сказал мальчик. – Ты дитя Дворца, и это даёт тебе право, как и всем, танцевать на свадьбе Динарзад. Вообще-то, – продолжил он с кривой ухмылкой, – поскольку ты дитя Дворца, у тебя даже нет возможности выбирать.
Мальчик отвёл девочку к замёрзшему озеру, где обледенелый рогоз тихонько покачивался, время от времени постукивая. Белые заросли папоротника дрожали, а длинные, голые, чёрные ветки словно глубоко кланялись. Из-за скалы, увенчанной ярким мхом, он вытащил узелок, оказавшийся именно в том месте, где должен был быть, и протянул его девочке с гордостью кота, который наконец сумел поймать чёрного дрозда на лету и принести хозяйке. Она посмотрела на узелок тусклым взглядом; он сам его медленно развязал и открыл.
Внутри было платье. Красное как её плащ, украшенное нежнейшей золотой сетью, расшитой замысловатыми розами и птицами, летящими над полями спелой пшеницы. У сетчатой юбки имелся небольшой шлейф. Ещё там был пояс, украшенный тигровым глазом и золотыми цепями, ожерелье из гранатов и золотой венец, к которому крепилась мягкая алая вуаль.
– Я же тебе сказала, не надо, – проговорила девочка нежно, и мальчик увидел, что у неё дрожат губы.
– Никто не узнает, – прошептал он, переходя к искусным уговорам, как мать, чей ребёнок не хочет кушать. – Вуаль скроет лицо, а я вычешу из твоих волос листья и снег. Никто не узнает, а ты сможешь поесть за столом, быть рядом со мною всю ночь и танцевать, как Утешение и Жар-Птица.
Девочка плакала – как она ни старалась сдержаться, её плечи тряслись.
Мальчик помог ей облачиться в платье, напоминавшее сеть. Он затянул пояс из тигровых глаз на её талии, надел ожерелье из гранатов ей на шею. И расчёсывал её волосы пальцами, пока они не стали мягкими и мерцающими, старательно заплёл их в косу. Потом закрепил венец на лбу и позволил вуали закрыть лицо. Отступил и взглянул на девочку – яркую точно кровь на снегу. Снежинки блестели на золоте, точно шёлк.
– Знаешь, оно принадлежало ей, – сказал мальчик. – Когда ей было столько лет, сколько тебе сейчас. Она позволила его взять… – Мальчик сглотнул. – Моя сестра не такая уж злая, как я считал. – Он расправил плечи и отбросил со лба припорошенные снегом волосы. – Но я был моложе и намного глупее.
Он взял её за руку, ужасно холодную и костлявую, и пригладил ей волосы – совсем чуть-чуть. Но потом вспомнил, что это ужасно невежливо, и быстро отдёрнул руку.
Мальчик и девочка пошли вдвоём через заснеженный сад к каштановой часовне, где свет факелов устремился к небесам.
Никто действительно ничего не заметил. Он показал ей столы с жареными птицами и зверьми, вином и дымящимся рагу, шоколадом, крупными ломтями красного бегемотового мяса и влажно блестевшего верблюжьего горба. Он показал ей крокодила, чьи пилообразные челюсти закрепили в открытом положении с помощью серебряных болтов и наполнили пасть засахаренными персиками, и рог носорога, с которого стекал мёд, смешанный с солью. Девочка робко смеялась и ела сколько хотела. На неё никто не смотрел, она легко затерялась среди пёстрой стайки детей.
Девочка с любопытством наблюдала, как Динарзад вели к алтарю, подметила её дрожь и то, как ей трудно дышать. Мальчик тоже смотрел, но притворялся, что ничего не видит, – не хотел расстраивать сестру своими слезами.
В свете сотен факелов, под небом, полным жёстких, холодных звёзд, похожих на льдинки на железной решетке, они танцевали. Поначалу ей пришлось нелегко, но он показал лёгкие движения и вывел в самый центр толпы, где всё заполнял смех, голоса и золотые кружащиеся тела. Мальчик танцевал с девочкой-демоном на глазах у своих родных, кружил её всё быстрее и быстрее, пока детское платье Динарзад не превратилось в размытое красно-золотое пятно. Он видел, как под вуалью по её подбородку катятся слёзы, и чувствовал, что они падают на его руки. Сёстры, кузины и степенные пожилые тётушки мальчика танцевали рядом и смеялись; их голоса стали невнятными от выпитого.
Танец был в самом разгаре, когда Султан, восседавший на праздничном троне из слоновой кости и сливовых веток, обмакнутых в расплавленную бронзу, жестом приказал им приблизиться. Мальчик бросил взволнованный взгляд на свою подругу под вуалью, но не смог отказать. Он медленно подошел к своему отцу, сжимая в своей ладони её ладонь и чувствуя её испуг. Чернобородый Султан взглянул на детей; в его глазах отражался свет факелов, от чего он стал похож на джинна.
– Какую красивую подружку ты себе нашёл, сын. Она изумительна – такая красная, будто демоница.
– Д-да, отец.
– Одна из моих? Что-то я совсем запутался!
– Н-нет, отец. Она из гостей, приехала на свадьбу, как и множество других.
– Тогда добро пожаловать, дитя! Не забудь хорошо отозваться о нас, когда вернешься в свой чужеземный дворец. Расскажи всем, что мой сын хорошо с тобой обошёлся, а моя дочь была рада видеть тебя на своей свадьбе. Расскажи им, – тут его голос слегка дрогнул, но вряд ли кто-то мог бы решить, что для этого есть иная причина, кроме отменного сладкого вина, – расскажи, что мы были добры к тебе.
– Уверен, она так и сделает, отец.
Султан склонился к двум дрожащим детям, и они ощутили исходящий от его волос запах кедра и ладана.
– И, – прошептал он, – присмотри за моим сыном, юная госпожа. В такой вечер мальчишке легко потерять голову.
Девочка кивнула – её голос сдался без боя. Султан кивнул в ответ, отпуская их, и мальчик снова повёл свою алую подругу танцевать, но она не могла ступить и шага: плакала и дрожала, не в силах взять себя в руки. Поэтому мальчик увёл её от толпы и каштанового навеса, обратно в сад, где она сунула ладони в снег и стала наблюдать, как он тает от тепла. Она посмотрела на мальчика, и он осторожно поднял вуаль. Её лицо покрывали потёки слёз, а веки блестели, как свежие чернила.
– Если я буду плакать достаточно долго, – прошептала она, – думаешь, чернила смоются, словно картина под дождём? Думаешь, я могу быть рядом с этими пламенными людьми каждый день, с твоими пьяными тётушками и кузинами? Думаешь, я могу сидеть рядом с твоим отцом, и меня назовут красивой без вуали?
– Нет, – мягко проговорил он. – Я так не думаю.
Она коротко рассмеялась и вытерла нос.
