Адамов отвернулся, промокнул украдкой глаза. Потом заговорил, отстраненно, как робот.
– Сам майор. Знаю: все, что может, милиция делает. Претензий нет. Но мне постоянно кажется: где-то здесь наша Леночка. Голос ее слышу: «Папа, папа!» Могу полночи по улицам ходить. Понимаю, бессмысленно. И все равно ищу.
– Надо надеяться, – вырвалось у Володи. – Даже если кажется, что ничего не исправить.
– Только поэтому и живу. Ищу, надеюсь. А на стройке этой дурацкой, мне сначала показалось, драка. Что двое одного метелят. Я довольно далеко был, еще возле дороги. Но здесь прожектора. Бросился, закричал. Еще не добежал – упали те двое.
– Вы видели того, кто стрелял?
– Лица – нет, не разглядел. Фигура, кажется, худощавая. Время я упустил, неправильно сориентировался. Бросился к парням, один еще стонал. Но то, что не жильцы, понял. Сам первую чеченскую прошел. Знаю, что к чему. Но все равно – «Скорую» вызвал, милицию. Бегал здесь как сумасшедший. В одной руке мобильник, в другой – арматуру какую-то нашел. Никого. Убийца как сквозь землю провалился.
– Негусто, – пробормотал Седов и стал уточнять, в котором часу произошло убийство.
– Нет! Вы не имеете права изымать вещественные доказательства без санкции следователя! Что вы мне свое удостоверение показываете!
Отложив недописанный протокол и прижав его к портфелю кирпичом, Володя побежал к экспертам. В руках Сергея Бояринова белел клочок бумаги.
– Вот, Володя, нашли в кармане парня, Никиты, кажется. А товарищи из ФСБ требуют отдать им эту записку.
Седов почувствовал, как его сканируют две пары глаз. Потом мужчины презрительно переглянулись. Не Апполон, да, брюшко, подбородок двойной, простодушная физиономия, явственно читалось на их лицах.
– По какому праву вы находитесь на месте происшествия? – холодно поинтересовался Седов. – Нет, меня не интересуют ваши «корочки». Пожалуйста, предъявите документы, предписывающие совершать выемку. Не можете? Тогда прошу вас отойти в сторону.
– Послушайте, у вас ведь тоже есть коллеги. Дедушка близнецов, Федор Борисович, в реанимации! – нервно воскликнул один из чекистов с роскошными восточными усами. – Мы хотим помочь нашему начальству. Такая страшная трагедия произошла. Хорошие пацанята были, до сих пор поверить не могу… Федор Борисович сказал, что в его сейфе с документами кто-то покопался.
Седов почувствовал: еще немного, и сорвется. Нашли дурака! Неужели они думают, что он им поверит. Ага, как же, просто не Лубянка, а проходной двор какой-то. Прыткие при жизни внучки были! Пришли на режимный охраняемый объект, забрались в служебный сейф…
– У Федора Борисовича и дома сейф стоял, – пояснил второй фээсбэшник с довольно симпатичным, невозмутимым лицом.
Володя сделал глубокий вдох, потом резко выдохнул воздух. Это помогло справиться с соблазном помахать кулаками.
– Я с уважением отношусь к вам и к вашему начальнику. Честное слово, у меня работы – выше крыши и без этого расследования. Если здесь все так серьезно. Если речь идет о каких-то документах, обнародования которых вы опасаетесь, – нет проблем. Забирайте дело в свое производство. У вас всегда был хороший следственный аппарат. Но пока этого не произошло, здесь распоряжаюсь я. Это понятно?!
Все-таки сорвавшись на крик, Седов успел заметить: тот, что с усами, явно старается прочитать уже запечатанную в прозрачный пакет записку через плечо Сергея Бояринова. И кажется, у него это получилось. Лицо определенно стало менее напряженным.
Володя тоже подошел ближе, взял в руки обнаруженную бумагу.
«Крест Евфросинии Полоцкой находится:
всечестная, Евфросиние, наша, мати, всехвальная, о, твое, смирение, явися, искушений, от, крепкою, стеною, странник, еси, молила, Небесного, врача, укрепленная, Вышняго, силаю».
М-да… Ничего не понятно. Абракадабра какая-то. Придется разбираться. Но назвался груздем – полезай в кузов.
Зато с оружием все более-менее ясно. В разложенных на земле пакетиках – две гильзы, судя по виду, выпущенных из пистолета Макарова.
– А ствол нашли? – поинтересовался Седов у Сергея, который, натянув перчатки, снова склонился над телами.
Тот покачал головой.
– Нет. Но ты же видишь, какое здесь место. Рассветет – имеет смысл поискать. Может, в яму зашвырнул или в кучах стройматериалов спрятал.
– Выстрелы были произведены с близкого расстояния, – отметил Сергей, соскабливая с джинсовой куртки следы пороха. – Обрати внимание, отметки характерные на одежде. Форма ран. Он расстрелял их в упор.
«Скотина, – подумал Володя и бросил взгляд за заграждение. Количество стоявших там людей уменьшилось, но незначительно. – И те, кто таращится, – тоже скоты. Никогда не понимал этого жадного любопытства. Ну ладно, двоих понятых пригласили. Но остальным-то что не спится? Смотрят, разговаривают. Видать, дедушка этих ребяток – и впрямь что-то вроде местной достопримечательности».
В первых лучах солнца убитые парни стали выглядеть особенно жутко. Седов весь извелся: осмотр давно закончен, надо забрать залитые кровью тела и отвезти их в морг. А спецмашина все не приезжает. Только трещат милицейские рации: «Объявлен план „Перехват“, разыскивается особо опасный преступник». И – до сих пор никаких результатов, хотя район фактически оцеплен. Логичное завершение дня, в котором с самого начала все пошло шиворот-навыворот…
Усталость валила Седова с ног, нашептывала: все, основная работа сделана, можно ехать домой и хоть немного поспать.
Но настойчивость и педантичность выиграли у усталости.
Следователь снова и снова осматривал место происшествия, говорил с экспертами, допрашивал свидетелей. Хотя и понимал – в большинстве своем эти допросы – напрасный труд, очень редко даже очевидцы дают подробное описание реальной внешности преступника. А тут – стройка, ночь. Скорее всего, никто ничего не видел. Однако всем кажется: видели, подозревали, как чувствовали. Внушают себе, путают следствие. Но все же минимальный шанс приблизиться к преступнику есть. А значит, надо терпеть и плевать на уже едва ворочающийся язык, на слипающиеся глаза.
В девять часов следователь набрал номер оперативника Паши. Не то чтобы он не доверял местным милиционерам, повода не было усомниться в их компетентности. Зато было много возможностей понять: на Пашу можно положиться, у него интуиция, и хватка, и энергия через край бьет. Потому что занимается человек тем делом, которое ему по душе.
Занятый оформлением бумаг, Володя не заметил, как возле стройки притормозил небольшой светло-голубой «Форд» Лики.
Поднял глаза от схемы – а перед ним побледневшее лицо Вронской, протянутая для рукопожатия Пашина ладонь.
– Тебя-то сюда каким ветром? – простонал Володя, неприязненно разглядывая Лику. – Если ты опять за консультацией по книге, я тебя урою. Всю ночь глаз не сомкнул. Умеешь ты выбрать момент, ничего не скажешь.
