Воспоминания о супруге прочертили тонкую горизонтальную морщинку на смуглом Дашином лбу.
…Внешность обманчива. Незнакомец, уверенный, красивый, расплачивающийся в ночном клубе «золотой» пластиковой картой, оказался слабым, то и дело неудачно вкладывающим деньги мелким бизнесменом. Единственное достоинство Филиппа – это то, что он сразу же отреагировал на Дашины намеки по поводу свадьбы.
– Хочешь – давай поженимся, – пробормотал он, умиротворенный, расслабленный после недавних постельных баталий.
И Даша быстренько потащила его в загс. Прекрасно осознавая, что этот мужчина – не самый лучший вариант. Но, что немаловажно, и не самый худший. Когда годы стремительно мчатся к тридцатилетней отметке, когда кроха дочь то и дело выпрашивает куклу и приходится все время считать, хватит ли денег заплатить за квартиру, если купить эту самую куклу, тогда есть стимул особо не привередничать.
Она толком так и не осознала, когда появилась вот эта необходимость – не привередничать. Столько планов было в молодости! Как сладко и отчетливо представлялось собственное лицо, горделиво взирающее на Москву с билбордов вдоль проспектов! Как хотелось пережить нищету среднестатистической модели, получающей за показ пятьдесят долларов и сходящей с ума оттого, что за эти деньги надо купить белье, колготки, и губную помаду, и еще много чего.
И вот они – пятьдесят долларов. Когда будут следующие – неизвестно. Зато точно ясно, что если именно теперь согласишься поужинать с лысым жирным старичком, то будет проще. Девяносто девять из ста сделали бы одинаковый выбор. Но ведь даже один процент может не пробиться дальше занюханной рекламы убогих курсов в малоизвестной газете. Претенденток на модельную дольче-вита слишком много, мест для всех не хватает.
Постепенно показов у Даши становилось все меньше. А общения со старичками с практически отсутствующей эрекцией, но неизменно присутствующими стодолларовыми купюрами – все больше. Все без исключения Дашины приятельницы, оказывающие эскорт-услуги, относились к этому занятию философски. Ну да, проститутки. А что, лучше в провинции киснуть, терять молодые годы, спать с пролетарием-алкоголиком? Потому что те, кто не пролетарии и не алкоголики, давно навострили лыжи из своих урюпинсков в Москву!
Но Даша Гончарова такой внутренней установки не имела, и для того, чтобы отдать свое идеальное тело для исследования рукам, щедро усыпанным пигментными пятнами, ей требовалось сначала вино, потом коньяк, потом виски.
Из чьего скудного оргазма появилась Светлана, Даша не имела ни малейшего представления. Ее сознание давно находилось в параллельном измерении. Силы воли еще хватало на то, чтобы приводить себя в косметологический салон, парикмахерскую, к мастеру бикини-дизайна. А потом ехать к очередному клиенту. Но внутреннее время отсчитывали не стрелки часов, а украдкой сделанные глотки виски из крохотной фляжки.
Новость о беременности стала шоком. Отправляясь к врачу, она предполагала все, что угодно, – воспалительный процесс, передающуюся половым путем инфекцию, венерическое заболевание. Работа, как говорится, благоприятствует. Главное – чтобы не ВИЧ, все остальное, как известно, лечится.
И вот поди ж ты – ребенок. Как? Откуда? Не было незащищенного секса! И презервативы вроде бы не рвались.
– Ну уж не знаю, женщина, вам виднее, – улыбнулась на Дашины недоуменные мысли вслух врач. – Вас в женскую консультацию направить или будете прерывать беременность?
Первый порыв – аборт. Сделать – и никаких проблем. Но Даша вдруг посмотрела за окно, в плескающееся море голубого неба с ватными клочками облаков. И услышала свой дрожащий, но решительный голос:
– В консультацию, буду рожать.
Врач заулыбалась еще шире, принялась объяснять, какие коррективы вносит в образ жизни ожидание малыша. Даша почти не слышала ее слов, лихорадочно соображая, как она выживет вдвоем с ребенком в городе, который никогда не дарит подарков, зато с завидной регулярностью предъявляет счета, и их надо оплачивать.
Но правду говорят: бог дает детей и на детей. Один клиент одолжил денег, второй помог договориться с бюрократами-чиновниками, и уже через два месяца Даша стала арендатором нескольких точек в крупных универмагах. Нанятые ею девочки упаковывали подарки, продавали открытки и прочие мелочи. Денег этот скромный бизнес приносил после выплаты налогов и зарплаты совсем немного, но их хватало, чтобы выжить. И самое главное – беременность подтолкнула Дашу к тому, чтобы бросить пить.
К счастью, на дочери далекий от идеального образ жизни мамы не сказался. Света родилась здоровенькая, голосистая и очень красивая. На нежном фарфоровом личике как капли яркой краски – ясные синие глазки в слипшихся длинных ресничках, пухлый красный ротик…
Но любоваться дочерью было некогда, проблемы сыпались одна за другой. И, возвращаясь то из мэрии, то из налоговой инспекции, Даша с тоской понимала: детство дочери проносится мимо нее. Это няня видит, как исчезают складочки на ручках, как меняется улыбка, как слегка темнеют льняные волосики Светочки. А она вынуждена целыми днями отстаивать свои несчастные малоприбыльные точки, от которых головной боли больше, чем денег, но всем этим приходится заниматься, потому что надо как-то жить.
Филипп, вялый, безынициативный, подвернулся как раз кстати. Поужинать, переспать – здесь, конечно, всегда охотников хватало. А вот о более серьезных отношениях никто не заикался. Фактически она сама сделала Филиппу предложение. Ну и что? Сегодня женщинам приходится идти на многое из того, что традиционно считалось мужским делом. Главное не в этом. А в том, что Филипп не отказался.
В глубине души Даша никак не могла понять, зачем же он на ней женился. Влюбился? Любовь казалась слишком сильным чувством для этого парня. Он словно плыл по течению жизни, не прикладывая ни малейших усилий, не любопытствуя, не пытаясь что-то изменить. Появилась в этой бесконечной спокойной реке Даша – и Филипп ее подобрал. Показалась бы другая девушка – другую повел бы в загс, и красивое лицо с правильными чертами оставалось таким же невозмутимым, защищенным и от радости, и от горя.
Потом Даша поняла, почему муж именно такой – слабый, безвольный. Скучный и занудный – если уж называть вещи своими именами.
Почему же? А все просто. Лишь потому, что он может себе это позволить. У него есть отец. То есть, строго говоря, не отец, а отчим. Но Иван Никитович всегда относился к Филиппу как к своему собственному ребенку.
В семейном альбоме безмятежно улыбается эффектная пара. Она – как Любовь Орлова, блондинка, в кудряшках вся, яркая, эффектная. Он – вообще особый случай. Такие лица, как у свекра, Даша видела только в глянцевых журналах.
– Я очень любил Танечку. Не могу себе до сих пор простить, что разрешил ей водить машину.
В голосе Ивана Никитовича, показывающего снимки, до сих пор слышалась не отшлифованная временем боль.
– Какое счастье, что у нее был сын. Филипп так похож на мать, – продолжал свекор, переворачивая страницы лежащего на коленях тяжелого альбома. – Снимков с похорон нет. Жену пришлось хоронить в закрытом гробу, наши «Жигули» были разбиты всмятку. Мне до сих пор ее не хватает. И я пообещал себе, что Филипп ни в чем не будет нуждаться.
