Платов только и сказал:
– Да пожалуйста! Анализируйте. Тогда мы с вами и поговорим. У меня много дел. Надеюсь, теперь я свободен?
– Нет! Сейчас следствие склоняется к правдоподобности версии о вашей причастности к убийствам двух моделей агентства «Supermodels». – Тимофей Аркадьевич старался говорить спокойно, хотя внутри все кипело от возмущения. В армию бы этого щенка! Уж там бы обучили, как вести себя со старшими. – Вы прокололись с этой вашей статьей.
– Если я заказал статейку, кстати, совершенно правдивую, это не значит, что я убивал девчонок Ирки Сухановой. Баба мне эта, не отрицаю, как кость в горле. Ну и что? Да вы у любого руководителя модельного агентства спросите, что он про своих коллег думает. Уши в трубочку свернутся. Честное слово. Я Ирку, мягко говоря, недолюбливаю. Но к смерти моделей не имею ровным счетом никакого отношения!
Вот и допрашивай такого…
Сухо попрощавшись с Платовым, Тимофей Аркадьевич быстро сходил за пирожками к миловидной продавщице, чье имя напрочь испарилось из памяти. Впрочем, женщина вполне благосклонно отзывалась на обращение «красавица», улыбалась и пирожки всегда выбирала отменные, наисвежайшие.
Но почаевничать у Тимофея Аркадьевича не получилось. Едва он вернулся в свой кабинет, позвонили из следственного изолятора. Убивший сожительницу пьяница-уголовник решил дать признательные показания и срочно требовал встречи со следователем. Отчего ж не встретиться по такому приятному поводу.
Оформление всех бумаг заняло много времени, и в свой кабинет Ковалев входил с твердым намерением расправиться наконец с пакетом уже остывшей сдобы. Четвертый час как-никак. Нормальные люди уже давно отобедали. А у него с утра маковой росинки во рту не было.
Он щелкнул кнопкой электрического чайника, мысленно рассуждая: вот, хоть одно дело из находящихся в производстве можно направлять в суд. Не так все и плохо. Еще бы Платова прищучить, и мысли о пенсии и старости испарятся сами собой.
– Поесть не дадут, – крякнул Тимофей Аркадьевич, заслышав телефонный звонок. – Ковалев слушает.
– Это Ник! Ник, помните? Мы с вами встречались! Здесь творится что-то страшное. Я еду, вдруг взрыв. Куча народа сразу прибежала.
«Фотограф. Николай Петрович Перьев, – наконец-то понял Тимофей Аркадьевич. – Голос его вспомнил».
– Какой взрыв? Где? С вами все в порядке?
– Да, со мной да. Но машина Светы Никодимовой взорвалась. Я уже позвонил в «Скорую», потом вам. Милицию вызывать надо?
– Нет. Я сейчас приеду. Где вы находитесь? Потерпевшая работает в агентстве Платова?
Выяснив все подробности, Тимофей Аркадьевич попросил фотографа по возможности не допускать на место происшествия посторонних. А потом набрал дежурного:
– Взрыв автомобиля. Криминалистов и судебных медиков на выезд. И свяжись с сапером…
Не дожидаясь экспертов, Тимофей Аркадьевич сел в служебные «Жигули». Адрес знают, прибудут. А теперь нельзя терять ни минуты. Не хватало еще, чтобы случайные зеваки затоптали следы. Девушка, наверное, в состоянии шока, ничего не вспомнит. А при расследовании каждый окурок может сыграть решающую роль.
Тимофей Аркадьевич не сомневался: Светлана жива. Взрыв, скорее всего, слабенький. Фотограф перепугался, ну да это с непривычки. При срабатывании даже маломощного устройства грохот стоит – барабанные перепонки лопаются. Не такой уж Платов мерзавец, чтобы хладнокровно убивать девушку. Сходил в прокуратуру, понял, что на хвост ему сели. Решил сымитировать покушение, из подозреваемого стать потерпевшим.
– Твою мать! Вы посмотрите, что творится! – воскликнул водитель и притормозил так резко, что Тимофей Аркадьевич чуть не врезался лбом в стекло. – Настоящий теракт! Ну и дела…
– Ты преувеличиваешь, корпус машины немного поврежден, и…
Тимофей Аркадьевич умолк. Наверное, водитель раньше заметил это жуткое зрелище. Лица у лежащей на земле девушки не было вообще. На окровавленной простыне у ног людей в белых халатах виднелась оторванная кисть.
Видимо, кто-то все же позвонил в милицию. У места происшествия даже наметилось оцепление, оттесняющее зевак, возбужденно обсуждавших происшествие. Ковалев показал милиционеру удостоверение, приблизился к покореженному автомобилю.
– Здравствуйте, я дежурный следователь. Мне вон тот мужчина в «Хонде», очевидец, сказал, что с вами связался, поэтому я осмотр не проводил, – затараторил молодой лопоухий паренек. – Местоположение тела врачи изменили еще до моего приезда. Оказать помощь хотели. Но там мгновенная смерть, ничего сделать нельзя было. Да, ручку оторванную обнаружили на расстоянии двух метров от автомобиля, вон, видите, там следы крови на асфальте заметны. Перенесли, тут людей много было… Ну и дельце у вас, вот «повезло» так «повезло». Не первый труп небось?
– Третий, – ответил Тимофей Аркадьевич, боковым зрением отмечая приближение машин криминалистов и экспертов.
– Боритесь. Держитесь. У меня еще один вызов, – сказал паренек и, пожав Тимофею Аркадьевичу руку, удалился.
Понятно, что надо делать. Чертить схему, писать протокол осмотра места происшествия, приглашать понятых. Криминалисты и эксперты – профессионалы. Знают, что при взрывных травмах надо искать осколки, обрывки одежды, оторванные конечности в радиусе нескольких метров. Соскабливать копоть, паковать, как аптекарские порошки. Сапер осмотрит эпицентр взрыва, и больше на месте происшествия ему делать нечего. Были бы другие взрывные устройства – тут бы всех любопытствующих на клочки разорвало. В общем, все в курсе, люди опытные. И все равно. Надо всем раздать указания, проконтролировать, осмотреть. Но нет сил сдвинуться с места. Холодно отчего-то в теплом синем мундире. День жаркий, а холодно…
«Бедная девочка, – думал Тимофей Аркадьевич, и сердце нещадно кололо. – Обгорела, изранена. Ненавижу подонка, который это сделал! Ненавижу!!! Найду и посажу. На зону закатаю по максимуму!»
– Тимофей Аркадьевич, записывайте, – судмедэксперт Федор Борисович Зайченко присел на корточки у трупа, натянул резиновые перчатки. – Передние части пиджака и рубашки почти полностью разрушены, от них сохранились лишь небольшие опаленные обрывки, сплошь покрытые темно-серой, местами почти черной копотью. Правая кисть отсутствует (оторвана), края раны культи неровные, крупнофестончатые, неосадненные. Подкожная жировая клетчатка и мышцы в области культи разможжены, покрыты налетом копоти черного цвета…
Закончив описывать тело, Тимофей Аркадьевич, не узнавая собственного голоса, распорядился, чтобы позвонили в морг за специальной машиной. Растерянность, заторможенность, боль в сердце – они не проходили.
Кроме покореженной красной «Тойоты» и служебных автомобилей на стоянке находилась лишь серебристая «Хонда». Бледное лицо сидящего за рулем мужчины показалось Ковалеву смутно знакомым.
«Да, точно. Фотограф. Надо допросить, отпустить человека», – решил Тимофей Аркадьевич и, на ходу доставая из портфеля бланк протокола допроса, направился к «Хонде».
