Стрела ударила викинга, как молния с небес, легко проткнув кольчугу. Уббе бросило к борту. Кормщик успел только глаза вытаращить, как вторая стрела пришпилила его к скамейке. И посыпались «змеи тетивы», как из хорошего гадючника! Одна стрела еще в цель не попадала, а Сулев уже пускал другую и накладывал на тетиву третью. Олев, Пелг и прочие, рассевшиеся по «вороньим гнездам», добавляли к общему счету – иногда в одного и того же гребца вонзались по две стрелы зараз.
Лодья проплыла под Сулевом. Чудин внимательно пригляделся и крикнул Пелгу:
– Все дохлые! Свистни Тойво!
Пелг свистнул, пронзительно, раздирая слух. Сулев пригнулся, выглядывая из-под ветви. На гладь плеса выплыл из камышей ушкуй. Пятеро карел гребли, а Тойво стоял на носу, готовясь перепрыгнуть на драккар. Поравнявшись с лодьей, ушкуй на мгновение прижался к ее борту, и Тойво сиганул через борт. Он пробрался на корму и оторвал кормщика, прибитого к скамье. Резко переложил руль. Драккар медленно развернуло поперек реки.
– Весла ловите! – крикнул Сулев. – Весла! Уплывут же!
На таком расстоянии Тойво не мог его услышать, но и сам понимал, что к чему. Карелы в ушкуе подобрали пару весел, выскользнувших из мертвых рук, и поднялись на драккар. Разбившись на три пары, они быстренько поснимали с убитых брони, побросали трупы за борт и сели за весла. Хода не наберут, да и зачем им скорость? Тут главное – довести лодью, куда надо, и схоронить ее.
Сулев ухмыльнулся – Хакон конунг не только похвалит, но еще и наградит за такой трофей. И чем это не пропуск в дружину? Правильно Олег говорил: надо себя показать!
– Ай да мы! – сказал Сулев и полез с дерева. Вечереет уже, вряд ли свеи поплывут на ночь глядя. А с утра он займет свой пост…
Глава 20. В плену
Альдейгьюборг
– Они наших похватали, – зло говорил Ярун, то и дело утирая мокнущий лоб. – Много! Загнали и держат, как скотину… Человек сто уже, или больше даже. Слуда тоже видел, спросите его.
– Да мы верим, – отмахнулся Хакон конунг. – А охрану какую выставили?
– Большую! – нахмурился Ярун. – Стоят вокруг всего загона, костры жгут… Всю ночь жгли. Светло было… И ни кустика тебе, ни деревца – просто так не подкрадешься.
– Асмуд! – подозвал конунг. – Ты как?
– Хоть щас! – ухмыльнулся хевдинг.
– Попробуешь?
– А то!
Асмуд отошел к Олдаме и поманил к себе Олега с Веремудом.
– Задание есть, – сказал он. – Значит, так… Надо ладожан выручать.
– Надо, – согласился Веремуд.
– Если попрем наобум, тихо не выйдет. Все свеи сбегутся, пока мы своих выводить будем, да и далеко ли уйдем? Там же и старцы, и дети малые… Так я чего надумал – надо тебе, Веремуд, с Олегом на пару, тоже в плен попасть!
– И действовать изнутри? – спросил Олег, которого перспектива добровольного плена не шибко вдохновила.
– Точно! – кивнул Асмуд. – Только действовать нужно прямо сейчас. Свеи шарят по Урочищу Сломанного Меча, а там топь. И они ее обойдут… – Хевдинг глянул на небо: – Когда солнце за лес уйдет! Короче, вам надо попасться свеям на глаза и сдаться. Ножи возьмете засапожные, и все на этом… Попадете в загон, сбивайте мужиков, готовьте всех. А по темноте и мы подоспеем.
– Ясно… – проворчал Веремуд. – Пошли, Олег, сдадимся… Ох, не лежит у меня к тому нутро!
– Это ж понарошку, – успокоил его Олег.
– Да я понимаю… – вздохнул Веремуд.
Сунув ножи за голенища сапог, они отправились в тыл врага. По прямой до урочища было не так уж и далеко, но пришлось бы преодолевать топь.
– Двинем через болото, – решил Веремуд и протянул Олегу тяжелую жердь. – Держи! Я впереди пойду, а ты за мной ступай. И чтобы след в след!
– Понял… – кивнул Олег.
Веремуд шел осторожно, пробуя ногой податливую болотину. Раскисшее месиво сипело и пускало вонючие пузыри.
Олег вдаль не смотрел, тщательно следя, куда ступает нога Веремуда. Добравшись до сухого островка, поросшего кривыми, хилыми елочками, он оглянулся и не увидел за спиной ничего знакомого, ни одной приметы, одна чавкающая хлябь кругом. Зудели комары, противной мошки было, что пыли на шляхе.
И снова Веремуд полез в зеленую жижу, выдирая ноги с сосущим звуком.
– Маленько еще… – прокряхтел он. – Вон до той березы…
До «той березы» они добирались битый час и тину понацепляли на себя до пояса. Однако дорога посуху, вкругаля, заняла бы полдня.
– А почему ты думаешь, что свеи здесь пройдут? – спросил Олег.
– А куда им еще податься? Тсс! – пригнулся Веремуд. – Там кто-то есть!
Кузнец двинулся в обход купы деревьев, ступая мягко, без шуму. Олег крался следом. За болотом росла черная ольха да тальник, весь опутанный малиновой лозой. Веремуд оказался прав – за ольшаником стояли два шалаша, дымил костер. Вокруг огня сутулились три мужика – двое в рубахах, один без.
– Вот попали… – вздохнул первый в кругу, с круглой головой, заросшей пегими прядями.
– Ох, и не говори… – молвил второй, худой и унылый.
– Судьба! – заключил третий, с горбатым носом.
Веремуд решительно вышел к костру.
– Здорово! – брякнул он.
Мужики чуть в костер не попадали.
– З-здорово… – вымолвил круглоголовый. – А вы чего тут?
– А вы чего? – ответил Веремуд вопросом. – Гуляем мы, не видно разве? Пустите лучше обсушиться!
– Просим, просим! – сказал худой, отодвигаясь.
– Чего дымите? – спросил Веремуд. – Набросали сырятины…
– Да был у нас сушняк, – сказал горбоносый, – спалили весь!
Олег садиться не стал. Пройдясь вокруг, он огляделся. Лес будто дремал, легчайший ветерок трогал лишь осинки, перебирая трепещущие листки. Внезапно Олег насторожился – там, где кучно расставился можжевельник, вспорхнули птицы, закружили, пища и чирикая. Кто-то их вспугнул! Олега посетило пренеприятнейшее ощущение – чужого, враждебного взгляда. По-хорошему если, то ему надо было бы предупредить Веремуда и мужиков да тикать. Увы, задание «партии и правительства» требовало не бегства, а позорной сдачи.
Олег прошелся, попинал шишку, краем глаза отмечая движение в редком кряжистом дубняке, и вернулся к костру. Встретив прямой взгляд Веремуда, он незаметно кивнул. Кузнец расслабился и спросил, нарочно повышая голос:
– Охота тут как? Не перебили зверье?
Мужики испуганно зашикали на него: молчи, мол!
– А чего такого? – подбоченился Веремуд. – Это наш лес!
Тут-то их и взяли. На Олега кинулся, щеря зубы, молодой, прыщавый хускарл, и Сухов моментально протянул руки:
