Джастин нахмурился.
– Знаете, я не так выразился. Речь шла не о книге, а о рукописи. Это же разные вещи? – он помолчал. – Я спросил мистера Приста, читает ли он чужие рукописи, и он ответил, что бывает такое. Иногда люди хотят получить от него отзыв, чтобы потом разместить на обложке. Но куда чаще надеются, что он поможет им опубликовать свой роман. Звонивший, по его словам, был редкостной бездарностью, так что он не собирался тратить на него время, – Джастин чуть покраснел. – Вообще-то он выразился несколько грубее, но я не буду повторять, если вы не против.
– Догадываюсь, что он мог сказать, – вздохнул я. Джастин был совсем не похож на моего сына Шона. В свои восемнадцать Шон ни за что бы не упустил возможность шокировать нас с матерью каким-нибудь грубым словечком. – То есть ему звонили всего два раза?
– Да, сэр. А, вспомнил! Я спросил мистера Приста про того парня: как он узнал, что у него нет таланта, если даже не читал его рукопись?
– И что он ответил? – Поскольку Годфри был известным автором, вокруг него наверняка вилась туча начинающих писателей, которые рассчитывали на его помощь. Зная Годфри, вряд ли они ее дожидались.
– Сказал, что давно знает этого человека и что тот не примет «нет» в качестве ответа, – Джастин покатал бобы вилкой по тарелке. – Но за такое ведь не убивают?
– Кто знает, – я пожал плечами. – Все зависит от того, насколько отчаялся автор рукописи. И все ли у него в порядке с головой. Психически больные нередко очень бурно реагируют на отказ.
– Жуть какая, – поежился Джастин и отложил вилку в сторону.
– Согласен, – кивнул я. Что-то во втором разговоре Годфри мне решительно не нравилось. – На какой телефон звонили Годфри? На мобильный или телефон отеля?
– На мобильный.
– Оба раза?
– Да, сэр.
– Зачем бы Годфри давать свой номер человеку, которого он считает редкостной бездарностью? – Это беспокоило меня больше всего. – Что-то не вяжется.
– Еще как не вяжется. Мистер Прист много говорил о своей писательской карьере и сказал, что когда книги начали хорошо продаваться, его начали буквально преследовать. В Калифорнии ему пришлось нанимать охрану для своего дома, чтобы те не подпускали к нему психов, – Джастин снова покраснел, из чего я сделал вывод, что Годфри назвал навязчивых фанатов и собратьев по ремеслу вовсе не психами.
– Я не удивлен. Я уже видел такое на автограф-сессиях знаменитых писателей в книжных магазинах. Одна дама задержала очередь на полчаса, пересказывая автору содержание своей книги, которая непременно должна была стать бестселлером – если бы кто-нибудь ее прочитал. Автор очень вежливо отказался от такой чести, а сотрудникам магазина в конце концов пришлось вывести женщину на улицу, потому что она продолжала донимать писателя. Очень неприятная вышла сцена.
– Еще бы, – поморщился Джастин. – Но как они выяснят, с кем разговаривал мистер Прист?
– Прослушают записи звонков и отследят номер, – сказал я. – Мы ведь даже не знаем, откуда он звонил. Не факт, что это кто-то из Афин.
– Действительно, – кивнул Джастин.
– Ты ведь рассказал все это помощнице шерифа Берри? – я хотел убедиться, что Канеша в курсе.
– Да, сэр, конечно. Правда, она ничего не сказала, только продолжила задавать вопросы.
– Главное, что она знает, – успокоил я мальчика и встал, чтобы убрать со стола.
Джастин торопливо отодвинул стул.
– Мистер Чарли, я все уберу. Почему бы вам не отдохнуть?
– Спасибо, я и в самом деле устал, – я улыбнулся и посмотрел на Дизеля, который успел задремать возле моего стула. – А ты, дружок? Поднимешься со мной или побудешь с Джастином?
Дизель сел, недоуменно моргнул, потом потянулся и пошел к мальчику.
– Все с тобой ясно, – хохотнул я. – Ну тогда увидимся потом.
Я оставил их на кухне, а сам отправился к себе в комнату. Мне не терпелось переодеться в пижаму и расслабиться с книгой. Только не с триллером Годфри – сегодня было не то настроение.
Но уютно устроившись в кресле, я вдруг понял, что поздняя Античность никак не лезет мне в голову. Мысли то и дело возвращались к убийству.
Кто еще мог желать Годфри смерти? Таинственный мистер – или все-таки миссис – Икс?
Мне нужно было покопаться в прошлом Годфри и нарыть как можно больше грязи. И я даже знал, к кому следует обратиться. Дотянувшись до телефона, я набрал номер – и приготовился к долгому разговору.
Глава двадцать третья
В такой ситуации я мог позвонить только одному человеку – Мельбе Гилли. Повышенный интерес к жизни нашего города и активное участие во всякого рода общественной деятельности делали ее бесценным источником информации.
Правда, обращаясь к ней, я мысленно приготовился объяснять, какое отношение имею к этим событиям. Если Мельба и слышала, что я – вернее, мы с Джастином, – нашли тело, то до сих пор ничем себя не выдала. А это было очень непохоже на нее.
Она взяла трубку после второго гудка.
– Добрый вечер, это Чарли.
– Да, привет, Чарли! – жизнерадостно прочирикала Мельба.
– Можешь говорить? Я тебя не отвлекаю?
– Только от дурацкого телешоу, – со смехом ответила она. – Иногда я сама поражаюсь, зачем вообще его включаю. Наверное, просто ради компании. А ты чего звонишь?
– Хочу поговорить с тобой о Годфри. Нужно кое в чем разобраться, и ты первая пришла мне на ум.
– Действительно, кому еще звонить, как не первой сплетнице Афин! – хохотнула Мельба.
– Ну, можно и так сказать, – не стал отрицать я.
– Ладно, каюсь, язык у меня без костей. Так что ты хотел узнать? Или для начала мне стоит спросить, с чего вдруг такой интерес? Ведь вас с Годфри сложно было назвать приятелями.
– Ты права, – ответил я. – И если бы не определенные обстоятельства, я бы с радостью держал свой нос подальше от этого дела.
– Что за обстоятельства? – навострила уши Мельба.
– Во-первых, ты знаешь, что у меня снимает комнату Джастин Уордлоу. Уверен, ты в курсе, в каких он отношениях с Годфри.
– О да, – протянула Мельба. – Честно говоря, не удивлена. Я же помню, как он ухлестывал за Джулией. И буду откровенна, дорогой, если бы мне пришлось выбирать между Годфри и Эзрой, я бы выбрала Годфри. Пусть он и главный придурок всех времен и народов.
Я открыл было рот, но Мельба не дала мне и слова сказать:
– А ведь она уже была помолвлена с Эзрой! Вот что меня поразило. Джулия никогда не казалась ветреной девушкой, хотя разве тут можно угадать? Когда ребенок родился, люди начали судачить и подсчитывать срок, но никто ничего не знал наверняка.
«Бедная Джулия», – подумал я. Стать «звездой» всех афинских кумушек, которые обычно с превеликой радостью предполагают худшее…
