Оставалось надеяться, что он – или тот, кто это сделал, – их не уничтожил. Если Канеша найдет бумаги у него (или у нее, если быть до конца справедливыми) дома, они станут довольно важной уликой.
Впрочем, у агента Годфри наверняка остались копии контрактов! От этой мысли я приободрился. И агент обязательно приедет завтра на поминальную службу. К тому времени она уже успеет поговорить с Канешей, следовательно, я смогу задать ей пару вопросов, не особо рассердив помощницу шерифа. Хотя та в любом случае не обрадуется моему вмешательству.
По пути домой я прикидывал в уме, о чем нужно спросить агента. С чего бы начать? Как расположить ее к себе и склонить к разговору?
Один вопрос интересовал меня больше всего, но я знал, что озвучивать его нужно очень аккуратно. Знала ли агент, что Годфри не писал книги, которые выходили под его именем?
Впрочем, сегодня вечером Канеша сама ее об этом спросит. Как и о многом другом. Так что посмотрим, захочет ли она вообще со мной разговаривать.
Перед моим домом стояла машина Джулии, а сама она сидела на кухне. Поздоровавшись, я наклонился, чтобы расстегнуть шлейку на Дизеле. Едва освободившись, Дизель бросился к Джулии и принялся тереться о ее ноги, всем своим видом показывая, как рад ее видеть. Но зов природы оказался сильнее гостеприимства, и кот быстро удалился в сторону лотка.
– Я приехала за Джастином, – объяснила Джулия. – Сегодня у нас семейный ужин. Наверное, он переночует дома.
По пятницам Джастин часто уезжал к родителям, так что раз в неделю я оставался один. И так будет до весеннего семестра, пока из Мадрида не вернется мой второй квартирант.
– Как Эзра? – спросил я. – Может, выпьешь чего-нибудь, пока ждешь? – и заглянул в холодильник в поисках диетической колы.
– Нет, спасибо, Джастин сейчас спустится, – покачала головой Джулия. – С Эзрой все хорошо. Радуется, что вернулся домой из больницы.
– Здорово, – сказал я, открывая банку и делая глоток. От холодной колы перехватило горло. Я сел к столу. – Я тут узнал кое-что интересное и хотел бы обсудить с тобой.
– Боюсь, сейчас не лучшее время, – нахмурилась Джулия. – Мне нужно домой, Эзра один.
– Понимаю. Но это важно. Так что буду признателен, если ты все-таки уделишь мне минутку, когда появится возможность.
– Хорошо, – сдалась Джулия. – Завтра утром я привезу Джастина, тогда и поговорим. Правда, все зависит от самочувствия Эзры.
– Конечно, – сказал я, понимая, что настаивать в такой ситуации просто неприлично. Джулия была явно не настроена разговаривать.
Джастин с громким топотом спустился по лестнице: рюкзак болтается на плече, длинные волосы снова упали на глаза.
– Мам, я готов! – Тут он заметил меня: – Добрый вечер, сэр.
– Добрый, Джастин. Эх, придется сегодня ужинать в одиночестве. Мне будет тебя не хватать, – сказал я и вдруг понял, что ничуть не кривлю душой. Я действительно привык к тому, что за столом сидит еще кто-нибудь – помимо Дизеля.
– Спасибо, сэр, – Джастин слегка покраснел и наклонился погладить кота, который примчался на кухню, едва заслышав его шаги.
Джулия встала.
– Нам пора. Чарли, увидимся завтра.
– Буду ждать с нетерпением, – сказал я.
Джулия метнула в меня вопросительный взгляд, но задерживаться все равно не стала. Оставалось надеяться, что утром нам действительно удастся поговорить. А сейчас мне придется обуздать свое нетерпение.
Дизель проводил Джулию и Джастина до порога, и мальчик попрощался с ним перед тем, как закрыть дверь. Кот вернулся на кухню, где я как раз проверял, что Азалия приготовила на ужин.
В духовке томилось жаркое, а рядом с ним – запеченный в фольге картофель. На плите меня ждала кастрюлька с тушеными бобами. Я довольно вздохнул. Жаркое у Азалии всегда выходило невероятно нежным и просто восхитительным на вкус. Ужин обещал быть бесподобным.
Но прежде следовало переодеться. По пути наверх решил было позвонить Рику Такетту, но быстро отказался от этой мысли. Я не мог придумать ни единого вразумительного предлога для звонка, ведь рабочий день уже закончился, и Рик, наверное, давно дома. К тому же понимал, что моя чрезмерная инициативность вряд ли порадует Канешу, а у нас с ней и так непростые отношения. На сегодня хватит и разговора с Терезой. Что касается грядущей беседы с Джулией, то Канеша вполне могла успеть до меня. Джулия не всегда привозила Джастина с утра. Нередко это случалось ближе к обеду или даже после него. Если Канеша встретится с Терезой раньше, скорее всего она сразу свяжется с Джулией.
Когда я уже собрался идти вниз, позвонил мой сын Шон. Я сел на кровать и проболтал с ним не меньше получаса. Обычно нас обоих хватало минут на десять, но сегодня я чувствовал, что Шону нужно выговориться, и не торопил его.
Новости об убийстве Годфри уже добрались до сына, и я рассказал ему о своем участии в деле. Два года назад Шон окончил юридический колледж и теперь работал в Хьюстоне на крупную фирму, которая специализировалась на гражданском праве. Мои слова его не на шутку обеспокоили, но я заверил сына, что со мной все будет в порядке.
Тогда он заговорил о каких-то посторонних вещах, но я чувствовал, что его что-то тревожит, и наконец спросил напрямую, в чем дело.
– Не знаю, пап, – вздохнул он в трубку. – Много чего навалилось. Работа, например. Это не совсем то, чего я ожидал, и мне приходится торчать в офисе чуть ли не круглые сутки.
– Понимаю, это тяжело. В крупных фирмах стажеров в первые годы гоняют до седьмого пота. – Теперь, когда Шон заговорил о своих проблемах, мне стало легче.
– Да, но дело не только в этом. Я уже не уверен, что хочу этим заниматься.
Последние слова Шона стали для меня полной неожиданностью. Он грезил карьерой юриста с тех самых пор, как двенадцатилетним мальчишкой прочитал «Убить пересмешника».
– Ты же хотел быть Аттикусом Финчем, – сказал я.
– Да, хотел, – не стал отрицать Шон. – Довольно наивно с моей стороны.
– Я бы сказал, идеалистично. И это большая разница.
– Ну, сложно держаться за свои идеалы, когда ты ведешь дела на миллионы долларов и представляешь интересы корпораций, которые из кожи вон лезут, пытаясь обойти закон, – едко ответил Шон.
– И что ты собираешься делать? – спросил я.
Какое-то время он молчал.
– Пока не знаю. Еще подумаю об этом. Если ты не против, я бы пожил у тебя пару недель на Рождество. Как думаешь, Лора приедет?
– Мы с ней об этом еще не говорили, но надеюсь, что приедет. И ты приезжай и оставайся столько, сколько нужно. Места всем хватит, – я старался не выдать охвативших меня чувств, так как Шон не любил излишние проявления эмоций. Особенно в моем исполнении – он всегда был ближе с матерью.
– Спасибо, пап, – сказал он с явным облегчением в голосе. – Я сообщу, когда меня отпустят с работы.
