– Да. Джастин – умный и воспитанный молодой человек, – Дизель подтвердил мои слова мелодичным мурлыканьем, словно понимал, о ком мы говорим. – Такого сына не стыдно признать.
– Спасибо, Чарли, – сказал Годфри. – Ты не представляешь, как много это для меня значит.
Последние слова прозвучали крайне трогательно, и я невольно проникся к нему сочувствием.
– Когда ты думаешь с ним поговорить?
– За обедом я встречаюсь с Джулией, – сказал Годфри и поглядел на часы. – Если она сможет удрать от Страдальца. До сих пор не могу поверить, что она за него вышла.
«Страдальцем» мы в юности прозвали Эзру Уордлоу. Он был на несколько лет старше меня, Годфри и Джулии; мы еще учились в старшей школе, а он уже имел репутацию сурового евангелистского проповедника.
– Я тогда жил в Техасе, – сказал я. – Когда мы виделись в последний раз, она встречалась с Риком Такеттом, и выглядело это достаточно серьезно.
Надо же, а ведь я почти забыл об этом романе Джулии. Удивительные вещи иногда всплывают в памяти.
– Рик Такетт? – резко переспросил Годфри. – Откуда ты про него знаешь?
– Мы приехали на Рождество к тетушке Дотти и случайно столкнулись с Джулией и Риком. Кажется, в бакалейной лавке, – я помолчал. – А вы с ним знакомы?
– Да, знакомы, – равнодушно ответил Годфри.
– Ну так вот, я потому и удивился, когда услышал, что она вышла за Эзру.
Годфри опустил голову.
– Наверное, это моя вина. Девятнадцать лет назад я провел здесь пару месяцев, работал над книгой. Я тогда развелся с первой женой, у Джулии вроде бы тоже никого не было, ну мы и…
– Вроде бы?
– Она посещала церковь Эзры, и до этого они встречались. Но пока я жил здесь, они почти не виделись, – он снова поерзал на стуле, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза. – Я понятия не имел, что Джулия забеременела. Закончил книгу и уехал обратно в Калифорнию.
Я был готов поспорить, что Годфри рассказал мне не всю историю. Внутренний голос настойчиво твердил, что насчет своей неосведомленности он соврал.
– Ты уехал, а она вышла за Эзру Уордлоу. – Я сверлил взглядом макушку Годфри, гадая, когда он отважится на меня посмотреть. – И никогда не пыталась связаться с тобой и рассказать о Джастине?
Прист неловко дернулся.
– Нет, не пыталась.
Его поведение говорило о том, что он лжет, но мне нечего было ему предъявить. Да и зачем?
– Почему ты мне все это рассказываешь? – спросил я.
Годфри сцепил пальцы в замок.
– Ты единственный старый друг, который остался у меня в Афинах. Кроме Джулии, конечно. К тому же мой сын живет у тебя дома. Я решил, что нужно поставить тебя в известность, раз уж собираюсь пробыть в городе какое-то время и познакомиться с Джастином. А может, ты поможешь нам с ним найти общий язык.
«Старый друг»? Я едва сдержал саркастический смешок. Учитывая, какие отношения связывали нас в школе и университете, Годфри, должно быть, совсем отчаялся, раз назвал меня так. После того как он со мной обращался, с самого начала следовало указать ему на дверь.
Но хоть он и был придурком в прошлом, сейчас невозможно было повернуться к нему спиной. Будучи отцом, я прекрасно представлял, что он чувствует.
– Сделаю, что смогу, – сказал я.
Лицо Годфри – он наконец поднял голову – прояснилось.
– Но ты должен помнить, что у Джастина сейчас первый семестр в университете. Сам понимаешь, время непростое, и твое появление только добавит ему забот. Так что будь осторожнее.
– Да, конечно, – закивал Годфри. – Я просто хочу участвовать в его жизни, если он мне позволит.
Прист откинулся на спинку стула и вздохнул полной грудью, кажется, в первый раз за всю нашу беседу.
– Откровенно говоря, я бы хотел на время взять его с собой в Калифорнию. Мы бы познакомились поближе, парень повеселился бы – вряд ли ему часто выпадает такая возможность, учитывая, кто его отец. Слетали бы в Европу… – мечтательно протянул Годфри.
Я понимал, что осаживать его сейчас бессмысленно. Джулия придет в ужас, когда услышит об этих наполеоновских планах. Она не захочет отпускать Джастина так далеко от себя. Но с этим пусть они сами разбираются. В конце концов, какое мое дело?
Дизель спрыгнул с окна и подошел к стулу Годфри. Сев на задние лапы, кот положил переднюю ему на колено. Прист удивленно воззрился на мейн-куна.
– Он иногда так делает. Пытается по-своему утешить, если чувствует, что кому-то плохо.
– Спасибо, дружище, – мягко поблагодарил Годфри и легонько похлопал Дизеля по лапе.
Кот в ответ мурлыкнул и вернулся на свое рабочее место.
Годфри покачал головой.
– Надо будет ввести его в книгу. Он у тебя необычный.
– Дизель – особенный кот, – с затаенной гордостью улыбнулся я и достал листок бумаги, чтобы написать номер телефона. – Позвони, когда соберешься нанести нам визит.
Годфри взял листок.
– Спасибо, Чарли. До обеда с Джулией мне нужно еще кое с кем встретиться, так что я пойду.
Он встал, я тоже поднялся и пожал предложенную руку.
– Удачи. Надеюсь, у вас с Джастином все сложится хорошо.
Еще раз поблагодарив меня, Годфри вышел из кабинета.
– Сумасшедший дом, – выдохнул я.
И даже не понял, что произнес это вслух, пока Дизель не похлопал меня лапой по плечу. Когда я повернулся к коту, он слегка склонил голову вправо. Мне действительно достался необыкновенно понимающий кот.
– Тяжело им придется. Бедный Джастин, – покачал я головой. – Бедный Годфри, бедная Джулия. И даже Эзру мне жаль.
Дизель выдал пару подбадривающих трелей.
– И что-то мне подсказывает, что нас с тобой все это тоже коснется. В конце концов, Джастин живет у нас дома.
Дизель понимающе мяукнул.
– И мы его в беде не бросим, – объявил я, вложив в свои слова больше уверенности, чем чувствовал на самом деле. – Если он, конечно, примет нашу помощь.
Неужели я и вправду это говорю? Куда подевалось мое желание не усложнять отношения?
Посмотрел на кота, словно надеялся, что он ответит на мой невысказанный вопрос. Дизель медленно моргнул – и снова погрузился в сон.
Несколько минут я обдумывал то, что произошло в моем кабинете. Поначалу Годфри вел себя так, будто с нашей последней встречи не прошло целых тридцать лет. Самовлюбленный, напыщенный – таким я его и запомнил. Но едва речь зашла о Джастине, он быстро поумерил гордыню. Возможно, появление сына научит его смирению.
Но не это царапало меня. Когда мы говорили о Джулии, Годфри крутился, как уж на сковородке. Врал мне. И, очевидно, самому себе на протяжении последних девятнадцати лет. Он был в курсе того, что Джулия беременна, – и по какой-то причине не хотел этого признавать. До недавнего времени. Что же случилось? Неужели собственное пятидесятилетие так на него повлияло?
