И вот, наконец, наевшись и напившись, я привалился спиной к дереву – вечерело и тени становились все длиннее и гуще – и всеми своими мыслями обратился к Астизе. Я понимал, что совершил ошибку, позволив жене стать шпионкой – впрочем, тут она не оставила мне особого выбора. Эта женщина всегда была чертовски упряма и независима. И все же, почему она тогда сбежала с Леоном Мартелем? Неужели он все-таки ее узнал? Неужели она не выдержала и стала расспрашивать его о Гарри? Неужели заключила какую-то дьявольскую сделку с Мартелем, решила на время стать его союзником, чтобы вновь обрести сына, предпочла его сомнительному с ее точки зрения партнерству со мной? И что за игру затеял этот француз? Неужели ему просто надоело возиться с маленьким мальчиком? Или у него возникли более важные и далеко идущие планы? Может, мне удастся сыграть на его алчности и временно сделать своим союзником? Голова у меня болела, мышцы ныли от усталости, а кожа чесалась от укусов насекомых, но, несмотря на все это, я заснул.
Проснулся я где-то около полуночи. Весь лагерь спал – лишь несколько офицеров и сержантов находились на дежурстве. Стража была на месте, и лампы освещали навес, под которым стоял трон Дессалина. Возможно, генерал еще не спит – наверное, всем на свете воякам хорошо была известна привычка Наполеона бодрствовать чуть ли не всю ночь.
Меня разбудил Антуан – потряс за плечо. Джубаль тоже проснулся, но его соратник вскинул руку.
– Не ты. Американец. Один.
Я неуклюже поднялся, так как еще не отошел от сна и плохо ориентировался в темноте.
– В чем дело? – Я все еще побаивался, что меня казнят просто как белого человека.
– Сам напросился. Тихо, следуй за мной.
И Антуан повел меня через лагерь, мимо спящих солдат. Уж не знаю, каким чудом я ни на кого не наступил, поскольку ни черта не видел в темноте. Затем Антуан сказал несколько слов мужчинам, охранявшим подступы к лагерю, и мы углубились в лес, прошли по какой-то тропинке и вышли на поле сахарного тростника. Яркие звезды освещали грязную дорогу, но я заметил, что луна пошла на убыль. Скоро наступят самые темные ночи в ноябре – наиболее удобное время для внезапного нападения. Время от времени откуда-то издалека доносились одиночные выстрелы – обычное явление, когда армии стоят так близко друг к другу.
Мы направлялись на юго-восток, удаляясь от Кап-Франсуа. Дорога шла под уклон и становилась все грязнее – я утопал в этой жиже по щиколотки. Заросли вырастали впереди плотной стеной, запахло влагой и гнилью, и вот, наконец, сквозь ветви начали вырисовываться очертания огромного болота. Кругом сгустилась тьма, но я чувствовал запах затхлой воды и догадался, что мы снова оказались неподалеку от реки. Туман все сгущался, с ветвей, точно рваные клочья занавеса, свисали мхи, и мой проводник, не произнесший за всю дорогу ни единого слова, снял с дерева фонарь и зажег его. Земля под ногами становилась предательски скользкой, и мне показалось, что мы двигаемся по кругу, от одного островка суши до другого, время от времени перепрыгивая через канавы с черной болотной водой. Я высматривал кайманов и водяных змей и подозрительно уставился на несколько бревен, плавающих в воде. Антуан заметил это и улыбнулся – его белоснежные зубы блеснули в темноте.
Нас сопровождал привычный хор лягушек и ночных насекомых, но вскоре его стал заглушать другой звук. Откуда-то из тьмы доносился тихий барабанный бой – в такт биению моего сердца. Бум, бум, бум… И в такт нашим шагам он тоже попадал, разносясь по лесу таинственным эхом. Неужели сама Сесиль Фатиман указывает нам путь? Мы зашагали на этот звук – он становился все громче и, казалось, наполнял собой все вокруг. И еще этот ритм был каким-то пугающим.
– Куда мы идем? – спросил я своего спутника.
В спутанных ветвях горели глаза каких-то животных, которые следили, как мы проходим мимо.
Все дальше и дальше, все глубже и глубже в заросли. Барабанный бой нарастал. Я нервно передернулся от озноба – и это несмотря на то, что теплый влажный воздух окутывал меня, как одеяло.
И тут мой проводник вдруг резко остановился.
– Здесь. – Он протянул мне лампу из рога. – Теперь иди сам.
– Что? Нет, погоди! – Я посмотрел в указанном направлении. Там была сплошная тьма. Неужели ловушка?..
Я обернулся к Антуану – хотел попросить, чтобы он остался. Но повстанец исчез.
Лягушки вновь завели свою хоровую песню. Насекомые зудели и лезли в глаза. Но все эти звуки перекрывала барабанная дробь. Я почувствовал себя странно одиноким.
А потом вдруг понял, что не один. Передо мной в тумане вырисовывалась чья-то фигура. Этот человек ждал меня.
Я приподнял лампу. Незнакомец был хрупкого телосложения, невысок ростом и больше походил на женщину, а не на мужчину. Неужели это Сесиль? Да нет, фигура у этого человека была как у молоденькой девушки, так что, скорее всего, она проводник. И я шагнул навстречу этой незнакомке, явившейся словно из ниоткуда.
Она ждала, когда я подойду поближе, а затем, не произнося ни слова, повернулась ко мне спиной – так быстро, что я даже лица ее не успел разглядеть, – и повела меня куда-то дальше, в болота. Вода в бочажках, мимо которых мы проходили, была темной и неподвижной. Корни торчали из земли, напоминая клубки застывших змей. Все сильнее становился запах гниения.
Да, это была женщина. Даже по неровной земле она вышагивала с особой грацией и передвигалась гораздо быстрее меня. Просторный плащ с капюшоном на ней был сшит из светлой и легкой хлопковой ткани, и хотя и делал ее фигуру бесформенной, я все же угадывал под ним очертания бедер и плеч. И еще все ее движения отличались невероятной плавностью: она текла, словно туман или вода, плыла, как облако, изгибалась, как гребень волны, и все это убедило меня, что эта местная жительница не просто привлекательна, а отмечена некоей неземной, волшебной, совершенной, нечеловеческой красотой. Я прибавил шагу, пытаясь догнать ее, разглядеть и убедиться в своей правоте, но она продолжала плыть передо мной, казалось, не прилагая никаких усилий, парить, недостижимая, точно радуга в небе. И я понимал, что если отстану, то безнадежно затеряюсь среди этих болот.
Но незнакомка притягивала меня, словно магнит – железную стружку.
Вскоре я понял, что барабанный бой доносится откуда-то из сердцевины болот. Наверное, мне предстоит увидеть какой-то религиозный или политический обряд, сродни тому, что состоялся в лесу Букмана, решил я. Ведь именно в этих лесах зародилось освободительное движение. И моя лесная фея вела меня на эти звуки, немного замедляя шаг, давая мне возможность догнать себя и тотчас ускользая дальше, если я подходил слишком близко. Я весь вспотел от возбуждения и усилий. Кто же она такая?..
«То, что ты ищешь», – вдруг всплыла у меня в голове фраза.
И вот мы вышли на вырубку – небольшой островок голой сырой земли среди бесконечных болот. Посередине стояла небольшая хижина из веток и соломы, внутри которой горела одна свеча. Проводница моя остановилась на дальнем конце этого островка и молча указала на хижину. Очевидно, она давала понять, что я должен войти. Но пойдет ли она за мной? Нет, лесная фея растворилась во тьме, и я почувствовал, что страшно разочарован. Теперь я остался один-одинешенек.
