– Ну, бобр, он похож на волосатого и очень трудолюбивого мула, – ответил я. – Пошли, давайте натащим сюда побольше веток и обломков деревьев. – И мы принялись за работу с тем же усердием, что и некогда мой мальчик.
Глава 30
Солнце вставало за спиной у армии Дессалина и светило французам прямо в лицо. С высоты открывался превосходный вид на поле брани, и мы видели все в мельчайших подробностях. Я наблюдал за тем, как разворачивается эта битва при Вертьер, словно изучал диаграмму из какого-нибудь военного учебника: колонны солдат двигались, как стрелки на карте – одни черные, другие белые.
Строя дамбу, я преследовал двойную цель. Во-первых, мы должны были отрезать доступ к воде гарнизону, что располагался внизу. И действительно, с первыми лучами солнца до нас донеслись удивленные крики – французские солдаты обнаружили, что вода в их хранилище иссякла. Тогда по тревоге подняли отряд пехотинцев, и они начали карабкаться вверх по склону, чтобы выяснить, почему это ручей вдруг пересох. Хорошо, что мы успели закончить до того, как оказались на расстоянии мушкетного выстрела, иначе б они всех нас перебили.
Второй нашей целью было подготовить диверсию. Мы превратили озерцо, где прежде скапливалась вода, в резервуар на нашей высоте, натаскав в него веток, бревен и камней, а также срезанных стволов молодых деревьев и грязи. Затем мы взяли бочки с порохом и установили их цепочкой у основания дамбы, снабдив каждую куском шнура для запала. Задачей нашей было преподнести неприятный сюрприз находившимся внизу французам как раз в тот момент, когда лучшие полки Дессалина начнут штурмовать оборонительные редуты. По моему плану дамба при взрыве должна была прорваться, и в тыл врагу обрушился бы поток из грязной жижи с мусором и обломками дерева. В точности так же поступили мы с Гарри, прорвав нашу плотину в Ниме. Помню, как весело мы наблюдали за хаотичным потоком, уносившим с собой листочки, веточки и насекомых. Астиза лишь удрученно качала головой при виде того, как мы радовались.
Я видел, как наполняется резервуар, и наслаждался своей смекалкой, точно малое дитя. Чернокожие бойцы разлеглись у края дамбы, наблюдая за тем, как к нам карабкаются французы. На счету у каждого из моих людей было по отрубленной голове. Они выставили их, как боевые трофеи, что напомнило мне о днях жесточайшего террора в Париже.
– Самое время приготовиться зажечь запалы, – сказал я своим подопечным. Я так извалялся в грязи, что теперь был практически неотличим от остальных – дюжины перепачканных с головы до пят, ухмыляющихся во весь рот бобров или мулов. Вода подступала уже к самым краям резервуара, еще немного – и она прольется вниз, замочив наши бочонки с порохом. Я нащупал в кармане жилета жестянку с кусочками тлеющего угля, а затем достал растопку, которую захватил из лагеря.
И тут же нахмурился. Растопка подмокла, а жестянка была такой холодной на ощупь!
Я был слишком поглощен строительством дамбы и забыл, что могу промокнуть. Вода и грязь просочились в крохотные дырочки для вентиляции, а я недоглядел, не сделал ничего, чтобы сохранить ее содержимое в сухости – и все из-за того, что слишком наглотался рома! Я открыл маленький контейнер. Угли в нем потемнели, и огня больше не было. Я взирал на них с самым дурацким видом. Черт!..
Нет, ей-богу, я глупее трехлетнего ребенка!
Я покачал головой и откашлялся.
– Кто-нибудь захватил с собой кремень и железо?
Джубаль с сотоварищами удивленно уставился на меня.
– Железа у нас полно, Итан, – ответил он. – А вот кремня нет.
– Ладно, тогда можно использовать полку из кремниевого ружья. И добыть искру.
– Но ты сам приказал оставить все ружья в лагере.
– Ну, допустим. – Я судорожно соображал. – Тогда, может, взять оружие убитых французов?
– Ты велел побросать все в воду, чтобы случайно не разрядилось.
– Да, верно. Пытался соблюсти все меры предосторожности, чтобы мы смогли пробраться тихо, как мышки… – Только теперь я окончательно осознал, что не продумал всех деталей и тонкостей плана, что, увы, было мне свойственно. Возможно, следует начать записывать все по пунктам.
И тут я вспомнил об одном фокусе. Мне рассказывал о нем Фултон.
– Может, фосфор у кого есть? – спросил я своих соратников.
– А это что за штука? – спросил один из строителей дамбы.
В Париже я экспериментировал с бутылкой фосфора. Стоило открыть плотно притертую пробку и сунуть в бутылку щепку, и содержимое воспламенялось. Очень эффектный получался фокус.
– Ну какой фосфор может быть в черной армии, Итан? – заметил Джубаль.
– Тоже верно. Жаль…
– Наши люди умеют добывать огонь трением. С помощью палочек.
– Отлично!
– Но на это нужен час, никак не меньше, – сказал Антуан.
Черт, опять не подходит! Как-то раз я помог отыскать гигантское древнее зеркало из металла, с его помощью можно было поджигать целые корабли. И вот теперь я притащил на эту гору чертову уйму пороха, а поджечь его и устроить взрыв было нечем. Да, сталь у нас имелась, но мы находились на склоне из скользкой мокрой глины. Я послал людей искать камень, с помощью которого можно бы было высечь искры, но сколько мы ни бились, ни терли и ни стучали этими камнями друг о друга, у нас ничего не получалось. Высечь хотя бы одну искорку огня в этой грязной луже было столько же шансов, сколько найти сухую траву для растопки после ливня.
Нет, мыслить надо было более логично и последовательно.
Снизу по направлению к нам карабкался по склону отряд солдат. Вот они остановились, чтобы немного отдышаться, и, видимо, услышали странные звуки, исходящие откуда-то сверху. Они окликнули своих караульных, но, разумеется, ответа не получили. Мы видели, как наши противники скинули свои мушкеты с плеч. Затем их офицер рявкнул какую-то команду, и они вновь стали подниматься вверх, усталые, но настроенные весьма решительно.
Тем временем колонны Дессалина дошли почти до самого конца лощины и приготовились атаковать. Если солнце поднимется достаточно высоко и осветит их позиции, хватит и одного выстрела из пушки, заряженной картечью, чтобы снести ряды повстанцев, точно ураган, не дать им опомниться и начать наступление.
Если, конечно, мы не сумеем отвлечь противника.
Думай, Итан, думай! Что бы на твоем месте сделал Бен Франклин?
«Неправильная подготовка есть подготовка к поражению», – со свойственным ему занудством поучал меня этот человек. Он утверждал, будто бы добрую половину моих поражений подготовил я сам. На самом деле это было далеко не так, но доля истины в его обвинениях меня в двойственности характера и принятых решений все же была.
Так, что же еще, что еще?
«Не зарывайте свои таланты в землю. Господь дал их вам, чтобы использовать. Что толку от солнечных часов в тени?»
