Теперь же все известные мне факты об этом человеке начали аккуратно собираться в логичную и ясную картину.
Думаю, не так много подполковников лично знает и очень уважает генерал-лейтенант Оллан Берггарен. Да и Его Величество явно был неплохо осведомлен относительно личности господина следователя. И уж совершенно очевидно, абы кому не доверили бы расследование смерти императорского родственника. А еще, не слишком ли внезапная карьера, от штабс-капитана до подполковника за те несколько лет, что прошли с момента его выздоровления?
Так что встреча здесь, среди всех этих глубоко засекреченных личностей, стала скорее закономерным развитием сюжета, чем шокирующим открытием.
– Мне казалось, я имею право по меньшей мере быть в курсе, когда моего важного свидетеля какие-то посторонние личности втягивают в сомнительные авантюры, – таким уже привычным тихим голосом начал господин следователь, откладывая какую-то папку и поднимаясь из-за стола. Пень неожиданно отступил на шаг назад, напрочь забыв, что это вообще-то его кабинет. Хар удивил меня еще сильнее – скользнул в угол, задвигая меня себе за спину, явно намереваясь от чего-то защищать. Впрочем, понятно, от чего, но… они это всерьез?!
– Сахим, все было под контролем, она ведь не пострадала, – пробормотал, явно с трудом борясь с желанием выскочить за дверь, Пень.
– Почему меня не поставили в известность? – все так же тихо и невыразительно проговорил Разрушитель, упираясь обеими ладонями в стол.
А я, внимательно приглядевшись к сыскарю из-за плеча кровника, почувствовала слабость в коленках и острое желание оказаться где-нибудь подальше. Мне вдруг стала понятна причина опасений присутствующих мужчин.
Господин следователь ИСА, подполковник-Разрушитель Дагор Зирц-ай-Реттер был очень-очень зол. Вернее, не совсем зол – он пребывал в той характерной, беспросветной полубезумной ярости, из-за периодических приступов которой так боялись в народе магов этой специальности. Пообщавшись со сдержанным терпеливым сыскарем, я позабыла об этой особенности Разрушителей, решив для себя, что это очередной миф. Оказывается, не миф… И представив, на что способен данный конкретный маг в подобном припадке, поняла, что сейчас я куда ближе к встрече с Караванщиком, чем была когда-либо в жизни. И, боюсь, я совершенно не преувеличивала, скорее недооценивала следователя из-за недостатка информации.
– Извини, Сахим, я дурак, совсем не подумал, – виновато вздохнул Пень, упираясь лопатками в дверь. Дальше отступать было некуда, и он, кажется, это понял. – Я даже не знал, что это дело ведешь ты, привык, что раз нам поручают заняться, значит, свалилось какому-нибудь бездарю в ИСА.
– И что я должен сделать в связи с этим? – почти прошипел сыскарь.
– Прости, больше не повторится, – покаянно качнул головой Пень.
– Не повторится, – медленно кивнул Разрушитель, не сводя тяжелого взгляда с хозяина кабинета. – Потому что следующего из вашей банды, кого я увижу рядом с фигурантами этого дела, уже никто и никогда не сможет опознать. Я доступно объясняю?
– Да, но как же…
– А с вашим начальством я еще поговорю, – сквозь стиснутые зубы процедил Разрушитель. – Госпожа магистр, следуйте, пожалуйста, за мной, – выпрямившись, он вышел из-за стола. – Нечего вам делать среди этих… людей, – явно выделив голосом последнее слово, добавил он, внимательно и пристально глядя в глаза Хару.
От меня не укрылось, как Хаарам замешкался, готовый вызвать гнев Разрушителя, но не дать меня в обиду. Учитывая, что я каким-то десятым чувством чуяла – целенаправленно мне сыскарь вреда не причинит – решила не провоцировать конфликт и сама шагнула навстречу разъяренному магу.
– Позвольте вашу руку, – подполковник протянул собственную ладонь. Пень тем временем освободил дверной проем и даже сам открыл дверь. – Иначе вас не выпустит защита, – пояснил Разрушитель.
Я неуверенно (все-таки, если верить слухам, разъяренный Разрушитель в своей непредсказуемости способен превзойти Вечного Странника) взяла следователя за протянутую руку. Ожидала чего угодно, от ожога до сильного рывка, но тут же устыдилась. Мужчина держал мою ладонь очень аккуратно, даже бережно, как будто боялся сжать сильнее необходимого. Впрочем, почему – «будто»? Можно подумать, он не знает, на что способен в подобном состоянии. Тем более основная буря явно прошла, и осталось пережить ее отголоски.
Бросив взгляд через плечо, я ободряюще улыбнулась встревоженно хмурящемуся кровнику. В конце концов, не съест же меня господин следователь! Ну, максимум, немного покусает. Фигурально выражаясь, потому что представить угрюмого сыскаря действительно кого-то кусающим я не могла. Вот Хара после всего увиденного – могла и даже представляла, этот кого угодно сожрет. А господин следователь не будет возиться, он сразу распылит.
Но как не вовремя Зирц-ай-Реттер меня увел. Так я и не узнала, что произошло на поляне и как Хаарам это провернул!
Странно, но обратный путь не сопровождался головокружением. Просто небольшой отрезок времени выпал из моей памяти – вот мы идем по коридору, а вот уже медленно едем в небольшом открытом экипаже по какой-то незнакомой улице.
– Простите, что все так получилось, – первым нарушил молчание сыскарь. – Они не имели права подвергать вас такому риску.
– Но ведь все обошлось, – осторожно возразила я, пожимая плечами. Тем более ничего столь уж страшного я в произошедшем не видела. Наверное, действительно из-за отсутствия тяжелых последствий. – На мне ни царапины, а главный в этой шайке схвачен, – пояснила я.
– Схвачен не главный, схвачен один из исполнителей, – скривился следователь. – Вот этим мне и не нравятся их методы. Они не жалеют людей, пока те не докажут свою незаменимость. Да и потом тоже не жалеют.
– Кто – «они»? Или это секретная информация? – Я вздохнула.
Вся эта беготня уже невероятно надоела. Я никогда не стремилась к приключениям, даже путешествовать не тянуло. Сколько себя помню, мне неоригинально хотелось спокойствия и безопасности. Вот только Инина никогда не оставляла меня в покое.
В приюте мы не голодали, не походили на оборванцев, учились основам наук, необходимым для получения дальнейшего образования, но на этом функции воспитателей заканчивались. В остальном это больше походило на стаю. Каждый дрался с каждым за место под солнцем, были вожаки, были понукаемые всеми изгои. И закон царил стайный, простой: выживает сильнейший. Мне в какой-то мере повезло, проявленный дар отделял меня от остальных детей. Я никогда не была на первых ролях, но и не волочилась в хвосте. Рядом со стаей, но вне нее. И все равно порой приходилось показывать зубы – меня не могли не задирать совсем. Из приютского сильнее всего запомнилась (и пригодилась в дальнейшем) необходимость постоянно быть настороже. Это оказалось куда проще, чем каждый раз, вляпавшись по неосторожности, доказывать свое право на жизнь.
Потом, когда в десять лет я попала на обучение в Дом Иллюзий, первое время жилось проще, но там я чувствовала себя ущербной, потому что была ничьей. Не сказать чтобы меня шпыняли все подряд, большинству оказалось безразлично приютское детство, но отдельные личности попадались, особенно среди наследственных, среди элиты Дома.
