А сейчас у меня перехватило горло от подступивших слез. Собственный кошмар оказался прочно забыт и вытеснен новым впечатлением, а точнее, одной-единственной мыслью.
Ньяна Милосердная, насколько же это было больно!
Как он выжил? Как вообще можно такое пережить? И кем, во имя всех богов, надо быть, чтобы вот так… с живым человеком?! За что?!
Не совсем отдавая себе отчет, что делаю, я протянула руку, кончиками дрожащих пальцев касаясь широкой белой полосы с рваными краями, подчеркивающей ребра с правой стороны. От моего прикосновения Разрушитель вздрогнул, а я, в свою очередь, окончательно проснулась. Стремительно заливаясь краской смущения, отдернула руку, пряча ее под одеяло, и поспешно отвела глаза.
– Лейла, что случилось? – повторил следователь свой вопрос.
– Извините, – смущенно пробормотала я, боясь поднять на него взгляд. – Это был просто сон.
– От простых снов так не кричат, – возразил он. – Я попрошу Тахира завтра зайти.
– Со мной случается, – возразила я и даже временно забыла про неловкость и смущение. – Это действительно просто плохой сон. Я забыла с вечера настроиться на отсутствие сновидений. Извините, что разбудила.
– Я еще не ложился. И что же это был за «просто плохой сон»? – нахмурившись, поинтересовался следователь.
– Не помню, – вновь отводя взгляд, ответила я.
Ведь не говорить же правду! Да, пусть он и так знает обо мне больше, чем мне и самой хотелось бы знать. Но рассказать все это вслух? Вот так, под строгим взглядом задумчивого Разрушителя?
– Если вам так удобнее, – с непонятной интонацией тихо проговорил мужчина. – Кошмаров больше не будет.
Я не успела выказать удивление. Тяжелая ладонь сыскаря за плечо впечатала меня в кровать, вторая ладонь накрыла лоб и глаза.
– Спи, – прозвучало приказом, и я действительно уснула, мгновенно и крепко.
Дагор
Четыре часа сна. В некоторые моменты своей жизни я считал такое непозволительной роскошью, неделями обходясь короткими урывками по полчаса. А вот в это утро с трудом заставил себя встать.
То ли годы размеренного бесцельного существования по расписанию с полноценным отдыхом сказались, а то ли я в конце концов достиг предела прочности собственного организма, и больше работать на износ он не мог. Но чувствовал я себя изможденным и уставшим, пожалуй, еще сильнее, чем был вечером.
Тем не менее я поднялся, совершил положенные утренние процедуры, оделся и спустился в кухню. Где к моему приходу уже был готов завтрак.
– Ильда, а что случилось с моей кружкой? – озадаченно разглядывая источающую аромат свежего кофе чашку, поинтересовался я. Чашка была совершенно обыкновенная, но… не та.
– Мне кажется, ею воспользовалась госпожа магистр, – невозмутимо ответила приживала. – Полагаю, сейчас кружка либо в гостевой комнате, либо осталась в кабинете.
– В кабинете? – уточнил я.
– Ваша гостья провела там большую часть времени, – доложила Ильда, не отрываясь от вязания.
Ни времени, ни желания разыскивать спорную посудину не было. Хотя, конечно, странно; надо же выбрать из всей посуды именно мою кружку! Она, конечно, приметная, потому что большая, но ведь не одна такая. С другой стороны, она ведь наверняка просто стояла с краю… Попросить, что ли, Ильду найти?
Раздраженно поморщившись, я потер ладонями лицо, пытаясь отогнать бесполезные мысли. Тайр Яростный, какая же ерунда лезет в голову с утра пораньше! Далась мне эта кружка.
– Я сегодня либо приду ночью, либо вообще не приду, как пойдет. Может быть, заглянет Тахир Хмер-ай-Моран, он должен взглянуть на гостью. Кроме того, если кто-то настолько не желает видеть госпожу магистра среди живых, сегодня самое время попытаться достать ее здесь, будь начеку. План действий на случай экстренной ситуации ты знаешь.
Ильда бросила на меня укоризненный взгляд, но молча кивнула.
Дел на сегодня намечалось много, поэтому начать я решил собственно с визита к Тахиру. Рассказать ему вкратце о проблеме – много времени не займет, а вот чем и когда закончатся все прочие визиты и разговоры, я твердо сказать не мог.
Хорошо знакомый открытый служебный экипаж пунктуально ожидал на обочине, и это делало прогноз на день более оптимистичным. Не люблю попусту терять время.
Возничий поприветствовал меня вежливым кивком. Я ответил тем же и, забираясь в экипаж, назвал адрес. Тахир очень редко покидал свою берлогу, поэтому не застать его на месте я не боялся. Если вчера у него по плану случился профилактический рейд по центральному госпиталю, то этого сеанса общения с окружающим миром Целителю хватит на месяц-другой.
Мне всегда это казалось странным: как человек, имеющий определенные проблемы с собственной психикой, может настолько чутко и точно исцелять чужой разум и души? Тахира сложно было назвать больным в полном смысле этого слова, но ему и самому, на мой взгляд, требовалась помощь специалиста. Великий Целитель избегал людей, и это было очевидно. Более того, он боялся больших человеческих скоплений, незнакомых комнат и незнакомых людей. Исключение делалось по субъективным критериям для каких-то исключительных личностей. Например, госпожа Шаль-ай-Грас очень понравилась ему с первого взгляда. Ко мне за долгие годы работы Тар просто привык и стал считать в какой-то мере своим, а вот Лейлу принял сразу и как очень близкого человека. И это неожиданно вызывало раздражение, природу которого я так и не смог истолковать однозначно, а потому оставил в области иррационального и, соответственно, не имеющего смысла.
Плюсом выбранного маршрута являлось также и то обстоятельство, что обитал Хмер-ай-Моран на другом конце города, и за время дороги я мог немного привести в порядок собственные мысли. Потому что вчера вечером я на такой подвиг оказался не способен, не помог даже холодный душ. А сегодня, несмотря на тяжелое пробуждение, голова после кофе несколько прояснилась.
Закономерно, что выжившие из числа вчерашних наемников (погибли всего двое, остальные хоть и оказались покалечены, но Целители их подлатали), покушавшихся на жизнь госпожи Шаль-ай-Грас, ничего толком не сказали. Большинство ничего не знали, а главный просто отказывался говорить. Даже под пыткой. И, – это было видно по его глазам, – дальнейший допрос представлялся мне бессмысленным. Назир Шей-ай-Имер, начальник Имперской охранки, лично проводивший дознание, попытался доказать мне, ссылаясь на собственный опыт, что нужно лишь немного поднажать. Но очень быстро вспомнил про мой опыт и оставил задержанного в покое.
Не знаю, понял ли он сам то, что понял из этого эпизода я. Мне кажется, должен был; Назир хоть и безжалостная сволочь, а далеко не дурак.
Так не держатся за деньги. Те, кто шел на преступление ради выгоды, готовы были признаться в чем угодно, да только ничего не знали, а этот… Он не был похож на запуганного или загнанного в угол человека, которого шантажируют жизнью близких, как не походил на безумца или психопата. Так держатся за принципы, за долг, за честь и «своих». За то, во что верят.
