— Что-то ты загрустила, Жослин, деточка?
— Да так. Боюсь, что мой сын любит вас больше, чем меня.
И обе рассмеялись.
Мадлен прекрасно понимала, что Джос нарочно смеется над своими страхами и огорчениями, потому что иначе они разрастутся до слишком огромных размеров и придавят ее собой. Да, ей в свое время такое умение очень бы пригодилось. Может, тогда и плакать бы пришлось меньше.
Кроме подаренного Томом платья, надеть Джос было нечего. Поэтому Мадлен отправила ее на чердак, где стоял сундук, набитый отрезами материй. Все, что осталось от ее ремесла. Джос выбрала, что ей понравилось, а потом из любопытства огляделась вокруг. На стопке старых комиксов она нашла фотографию в рамке, перевернула ее и посмотрела на снимок. На несколько секунд у нее перехватило дыхание. С фото на нее взирал Сэмми — такой, каким он был двенадцать лет назад, когда они познакомились. Между прочим, сердце у нее слегка защемило. И впрямь красивый парень… Неудивительно, что она не устояла. Но внизу выцветшими чернилами было написано: «Дэн, 18 лет (1960)».
Она спустилась вниз.
— Я там нашла наверху фотографию. Это…
— Да я уже сто лет туда не поднималась. Даже не помню, что там валяется. Хлам всякий.
Джос не стала настаивать.
Мадлен научила ее пользоваться швейной машинкой. Она не притрагивалась к ней последние лет двадцать. Стрекот машинки вернул ее далеко в прошлое, и она утерла нос рукавом.
Они занялись шитьем.
Джос кроила ткань. И думала о том, что…
…Это довольно странно, что мужчины на улице больше не оборачиваются тебе вслед. И не пожирают тебя глазами, облизываясь. С этим не так легко смириться.
Она скрепила части кроя булавками.
…И даже женщины теперь смотрят на тебя по-другому. Больше не видят в тебе потенциальную соперницу. Ты стала просто одной из многих. Вот тоска-то.
Она вдела нитку в иголку.
…С одной стороны — она перекусила нитку зубами, — это принесло ей облегчение. Ну да, ведь ради этого она и решилась на операцию. Но с другой — у нее возникало ощущение, что ее больше не существует. От всего этого голова шла кругом.
Она сделала на нитке узелок и подняла глаза на Мадлен. Та покачала головой. Ее собственная грудь отличалась более чем скромными размерами — что она могла об этом знать?
Джос начала стачивать сметанные детали.
Пришив последнюю пуговицу, она надела новенький халат. Чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее над раковиной, взобралась на стул. Учиться она еще не начала, но форменной одеждой уже обзавелась. И на ее взгляд, она ей очень шла. На взгляд Мадлен — тоже. Теперь остается только заболеть, хмыкнула та.
Джос не одобрила шутки:
— Попрошу без глупостей! Вот так-то, Мадлен…
54
Ай!
Чуть позже приехал на своей колымаге браконьер Момо.
Он привез уже разделанного фазана. Заодно поинтересовался, как Мадлен понравился заяц. Какой еще заяц, удивилась она. Он понимающе покивал головой: возраст есть возраст. Вот он если что и забывает, так только если переберет. Что ж, у каждого свои слабости.
Джос спросила, не подбросит ли он ее до города. Да запросто, согласился Момо. Но честно предупредил, что вряд ли сможет доставить ее обратно. Потому как к полудню, значица, он обычно уже того, не в форме. Но у него все продумано. Машину оставляет возле кафе, там у нее свое место, ключи отдает хозяину, принимает на грудь и уезжает на велосипеде. Ну, повиляет велик, так это ерунда — не то что на тачке. И Мари-Роза, супруга, не так переживает.
Джос сказала, что она что-нибудь придумает. В крайнем случае вернется автостопом. Она обошла магазины, купила что нужно, зашла в кафе и удостоверилась, что Момо действительно уже того — совсем не в форме. Выйдя на шоссе, она проголосовала первой проезжавшей мимо машине. Это были Арчибальд с Одеттой, и они остановились. Джос смутилась. Том несколько месяцев таскал у них овощи с огорода, а по вечерам устраивался у них под окнами — кстати, она иногда составляла ему компанию — и смотрел телевизор. Не говоря уже про яблоки из кладовки… Неужели они ни разу ничего не заметили? Но сейчас они и виду не подали. Только спросили, как дела у ее славного мальчугана. Спасибо, хорошо. Он на каникулах? Да. В Италии. С отцом.
Они довезли Джос до дома, и Мадлен захотела во что бы то ни стало показать им огород. Арчибальд пришел в бурный восторг от помидоров — в сущности, его собственных. Они с Одеттой очень понравились Мадлен, и она даже подарила им банку своего фирменного соуса. Арчибальд прочел на этикетке: «Томтомато», и его брови поползли вверх. Он передал банку Одетте, которая если и удивилась, то ничем себя не выдала. Прощаясь, Мадлен задержала их еще ненадолго и рассказала, как собирать семена.
— Разрезаете пополам спелые помидоры и оставляете их в миске на два-три дня. Потом снимаете белый налет и пропускаете кашицу через сито. Выбираете семечки и кладете их на тарелку сушиться. Вы поняли, месье Арчибальд?
— Да-да. Это очень интересно, большущий вам спасибо.
Когда они уехали, Мадлен сказала Джос, что манера Арчибальда говорить показалась ей очень занятной. Она в молодости тоже говорила с акцентом. Но тогда шла война, а она скрывалась. Ей пришлось здорово попотеть, чтобы избавиться от акцента. Ей помогал Андре, пастух. Она добавила, что в последнее время очень часто думает о нем. Даже ночью, во сне. Это верный знак, что скоро она его снова увидит…
Джос пожала плечами и, конечно, вскрикнула: «Ай!»
55
Поэт, поэт
Мальчики вернулись из Италии.
— Вы бы себе животики надорвали, если б это видели. Потому что, когда Сэмми пытался говорить по-итальянски, я чуть от смеха не лопнул. «Уне кааафе э уне шоколато для эль бамбино…» А мне хвастался, что знает итальянский! Над ним все потешались, но, между прочим, всё понимали. И мы все ехали и ехали, ужас сколько километров, а какая там красота! Особенно деревни. А дома совсем другие, не как у нас. Крыши такие… в общем, не похожи на наши. А спали мы в двух гостиницах. Там в ванной лежат такие малюсенькие пузыречки с шампунем и с гелем для душа и мыло, тоже маленькое. Сэмми сказал, что это подарки клиентам. Я их с собой привез. Потом покажу, они хорошо пахнут. Да, и еще мы были в куче ресторанов. И каждый день ели разные макароны. Суперские, честное слово. Правда, Сэмми? Скажи им! А еще мороженое… Никогда такого вкусного не ел!
Том с горящими глазами рассказывал о трех днях, проведенных с отцом. Их первое совместное путешествие. Он был страшно рад увидеть Джос и Мадлен, особенно когда понял, что они поладили между собой. По-всякому могло быть. С Джос никогда не знаешь, чего ждать… Но она за последнее время очень изменилась. И не только внешне… И Мадлен выглядит лучше. Может быть, это значит, что ей необязательно скоро умирать. Может, она даже доживет до ста лет! Сто свечек на торте — это было бы круто.
