— А ты можешь сделать это где угодно?
— Я — да. Но я — выродок, Франческа. Не принадлежу ни одному из миров.
Элвин произносит это равнодушно. Его совсем не огорчает, что он везде чужой.
Я еще раз оглядываюсь на туннель среди развалин дворца.
— Этот проход… откуда он?
— Не знаю. Никто не знает, откуда берутся стыки реальностей. Погоди.
Он достает шарф из золотистого плотного шелка. По гладкой, льнущей к пальцам ткани бежит вышитый узор — лилии и виноградные листья. Как на гербе Ува Виоло. Шарф мягко ложится на плечи, укрывает горло. Шелк прохладный, но согревает. И такой приятный на ощупь. Я глажу его рукой, вопросительно смотрю на мага.
— Чтобы не пялились на ошейник, — поясняет Элвин — На нем заклинание иллюзии, не обязательно обматывать плотно, достаточно держать на плечах.
Потом, ведя лошадей в поводу, по еле заметной тропке мы проходим меж развалин дворцовых построек. По сторонам поднимаются странно скрюченные деревья. Лишенные листвы, замерзшие и жалкие, они кажутся жителями развалин, тянущими костистые руки к небесам в беззвучной мольбе.
За остатками стены начинается город. Нищие кварталы, из которых, извиваясь змеей, выползает на восток старый тракт. Его мостили когда-то бесконечно давно, и нынче каменное тело дороги покрывают проплешины выбоин. Щели меж булыжников столь часты и глубоки, что я бы побоялась скакать здесь верхом. Не дай боги, нога лошади попадет в одну из трещин.
— Слушай меня очень внимательно, Франческа, — Элвин касается моей щеки, заставляя взглянуть себе в глаза. — Там, — кивок в сторону трущоб на западе, — кратчайший путь в центр города. Через район Ист-Уорфолл-Энд. Скверное место, хоть и не худшее в Рондомионе. Красивой, богато одетой женщине нельзя идти через него пешком. Я хочу, чтобы ты сейчас еще раз поклялась, что никогда не сунешься туда без лошади.
— Обещаю.
— И… — он медлит. — Франческа! На Изнанке обитают жуткие, по-настоящему жуткие твари. С ними даже я не хотел бы встречаться лишний раз. Чем дальше от поселений фэйри, тем их больше. Старина Честер на отшибе, лес слишком близко. Никаких прогулок по окрестностям! Обещай мне. Я мог бы приказать, ты знаешь. Но не хочу заставлять тебя.
Ну почему он такой… такой заботливый сегодня?
Такого Элвина трудно ненавидеть.
— Обещаю. Я же не враг себе.
Он ухмыляется:
— В последнем я решительно не уверен. Ладно, сеньорита. Время ехать. Мне бы хотелось вернуться домой засветло.
Путь верхом от башни до центра города занимает не более пятнадцати минут. По дороге маг кивает на особняки, которые мы проезжаем, и рассказывает о них с видом профессора, читающего лекцию, перемежая факты слухами и забавными непристойностями.
Рондомион красив суровой северной красотой. Тонкие шпили, устремленные к небесам арки окон и дверных проемов, башенки, эркеры, мостики и кованые ограды…
И кружево редких снежинок в воздухе.
Город льнет к Темесу подобно большому хищному зверю и порой тяжко выдыхает клочья черного дыма, похожие на маленькие тучки. На улицах запах можжевельника и маковых бубликов.
— Скоро Мидст, — говорит Элвин. — Праздник середины зимы. Чем-то похоже на ваши южные карнавалы. По городу жгут костры, в дома стучатся толпы ряженых, выпрашивают угощение. Эль, глинтвейн, песни и пляски до утра.
— Жаль, что я этого не увижу.
Он удивляется:
— Почему не увидишь? Тебе неинтересно?
— Интересно, но… — я замолкаю. — Разве ты отпустишь меня? На всю ночь?
— Одну? Конечно нет.
Я отворачиваюсь, закусив губу.
Нет, все понятно. Так было всегда. Даже когда я была дочерью герцога. Особенно когда я была дочерью герцога. Кто бы позволил мне уйти просто так веселиться с чернью на ночь глядя? Караульные никогда не выпустили бы меня за ворота. Я и днем имела право покинуть Кастелло ди Нава только с дуэньей и охраной. И только с разрешения отца. А во время народных праздников должна была сидеть рядом с прочими знатными дамами…
И все же как обидно. Я давно уже меньше, чем бесправная служанка, а запреты по-прежнему в силе.
— Так что придется сеньорите всю ночь терпеть присутствие такого негодяя, как я, — светским тоном продолжает Элвин. — Но, честное слово, в этом есть свои плюсы. Например, можно увидеть, как отмечают Мидст фэйри на Изнанке.
— Ты смеешься надо мной?
— Немного.
Хочется зашипеть от возмущения. Почему он делает вид, словно ничего не произошло?! Словно не было огненного столба над холмами и утра, когда отец отдал меня в уплату! Не было попытки насилия, издевательств долгого пути и рук, застегивающих ошейник…
Я хочу ненавидеть его! А это сложно, когда Элвин становится таким. Когда ведет себя, словно он то ли мой опекун, то ли лучший друг…
Надо бы ответить что-то непримиримое, язвительное и злое, но я так не хочу ругаться и портить этот день.
Хмурый зимний день в редких снежинках.
Мы подъезжаем к кварталу с магазинами, маг резко натягивает поводья и останавливается.
— Простите, сеньорита, но дальше я с вами не пойду. Ненавижу магазины и белошвеек. Так что вы как-нибудь сами разберитесь, хорошо? Вот деньги. Не покидайте этот район города. Я вернусь через три часа. Надеюсь, этого времени вам хватит?
* * *
Никогда не привыкну ко льду на мостовой.
Каблук едет по серой наледи, стоит мне сделать два шага из дверей магазина. Я взмахиваю руками в бестолковой попытке удержать равновесие, летят по воздуху упакованные свертки, а я все равно падаю…
Падаю прямо в объятия незнакомца.
— Осторожно, мисс, — говорит он. — С вами все в порядке?
— Спасибо, все хорошо.
Он помогает мне встать и собрать покупки. Улыбается — мягко, чуть виновато:
— Понимаю, что нас не представили. И ситуация очень неловкая. Надеюсь, я не сделаю ее еще более неловкой, если представлюсь сам.
Мне хочется рассмеяться от этой речи. Как далеки любые правила этикета от моей нынешней жизни.
И все же в его обращении есть отголосок жизни той, прежней. В которой я была дочерью герцога. И это приятно.
— О нет, нисколько, — отвечаю я, бросая на него взгляды из-под ресниц. — Я даже настаиваю, чтобы вы представились. Должна же я узнать имя своего спасителя.
Элвина все еще нет, хотя отведенные им три часа уже прошли. Ему же хуже. Пока маг где-то пропадает, я не вижу ничего дурного в легком флирте с симпатичным незнакомцем.
А он действительно симпатичен. Темно-русые слегка волнистые волосы зачесаны назад, мягкие и правильные черты лица. Губы пухлые, как у девушки, наводящие на мысли о поцелуях. Их уголки чуть опущены книзу, как у куклы Пьеро на моей родине. Оттого кажется, что он грустит, даже когда улыбается. Крупный, хорошо сложен, но из-за слишком округлых щек кажется полнее, чем есть на самом деле.
