Отличная новость. И не только потому, что я переживал за жертву моих экспериментов с рунистикой. Честный рассказ фэйри о событиях в гробнице разом превращал меня из подозрительного типа едва ли не в героя.
— Цера — мой домен. И все, что в нем хранится, принадлежит мне. Таков Закон.
Я кивнул с самым непринужденным видом. Словно мы вели светскую беседу на званом вечере:
— Не спорю.
— Мой клинок обещал тебе то, что ему не принадлежало.
— Да, некрасиво получилась. Но услуга уже оказана, и за нее была обещана оплата. Что говорит Закон о подобных прецедентах?
Он не ответил, из чего я сделал вид, что ситуацию можно трактовать как минимум двояко.
— В любом случае я не заслужил столь… — я выразительно дернул плечами, — теплого приема. Мои действия не принесли вреда ни домену, ни его обитателям. Напротив, избавили вас от большой проблемы. Так что давайте я пообещаю не распускать руки, а вы за это меня развяжете. Честное слово, буду паинькой.
Он хмурился. Я чувствовал: наша неприязнь взаимна. Не будь Севрус таким законником, в ход могло бы пойти раскаленное железо и клещи.
— Ты пришел, чтобы обокрасть меня.
— Ммм… признаю, так и есть. Но я этого не сделал. Напомните, ваше высочество, что там в параграфе о намерениях?
Эти разделы свода законов я и так помнил отлично. Намерение ничего не стоит. Важны только дела.
— Ты сломал мой клинок, — наконец выдал он. И я понял: это — главное обвинение в мой адрес.
— Вы про Рэндольфа? Насколько я понял, его удалось починить.
Севрус прошелся вдоль камеры. Что-то в его движениях выдавало скрытую нервозность. От необходимости постоянно выворачивать голову и скашивать глаза, чтобы удержать князя в поле зрения, у меня начала болеть шея.
— Как ты это сделал?
— Сделал что? Убрал колесо Хаоса? Ловкость рук, немного крови и магии.
Он прихватил стоявший в углу стул и опустился рядом. Снова посверлил меня тяжелым взглядом. Я надеялся, что по моему лицу не видно, насколько мне неуютно от его близкого присутствия. Стоило изрядных усилий не смотреть на подрагивающую кожистую складку века посреди лба.
— Как ты снял с моего клинка Неоплатный долг?
— Что?! Погоди… а это вообще — возможно?
— Рэндольф леан Фианнамайл больше не мой должник, — сообщил князь, продолжая меня гипнотизировать. — Я потратил много сил и времени, чтобы отковать этот клинок по своей руке. Кто возместит мне потерю?
— Как насчет того, чтобы спросить с культистов?
Сказанное Севрусом не лезло не в какие представления о существующем устройстве мира. Пусть мне и никогда не нравилась система взаимных обязательств, составляющая основу основ общества фэйри, я не могу не признать — она работает, и работает исправно. Я и сам не раз давал или принимал зароки на мелкие и средние услуги. С Большим или тем паче Великим долгом не связывался, но механизм работы подобных клятв совершенно такой же.
А вот к пакости под названием «Неоплатный долг» я бы не хотел приближаться даже на расстояние полета стрелы. Прежде всего потому, что любой другой долг можно выплатить, а эти узы — навсегда.
Неоплатный долг — довольно циничная штука. Его дают только в случае, если фэйри считает, что ему спасли не просто жизнь, но нечто большее. Зарок превращает давшего в фактического раба и полную собственность того, кто владеет зароком.
Я мысленно поздравил прыткого мечника с большой удачей. Быть вещью князя Церы должно быть тем еще удовольствием. Сразу стало понятным равнодушие, с которым фэйри пропускал мимо ушей все мои подколки. После школы Севруса такие шутки должны были казаться ему чем-то вроде дружеского похлопывания.
Жаль, что я не записал последовательность рун. Очень уж интересная форма отдачи у этого заклинания. Покопаться бы в нем как следует…
Голос князя отвлек от неуместных мечтаний:
— Зарок снял ты, и я спрашиваю с тебя. Ты должен занять его место.
Секунду я молчал, переваривая его слова. Потом ухмыльнулся.
— Да это настоящая честь, ваше высочество. Но понимаете ли… у меня очень важная миссия.
Он нахмурился:
— Какая миссия?
— Слоняться со скучающим видом и всех раздражать. Так что вынужден отказаться. Предчувствую, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Севрус потемнел лицом:
— Так и есть. И она не будет долгой.
— Тогда можно предсмертное желание? Хочу ужин и женщину.
— Заткнись.
И правда, стоило остановиться, но меня несло.
— Не могу. Должен следовать своей миссии, — протянул я тоном, который сестрица Джулия в детстве называла «бесячным». Сейчас она использует куда более крепкие эпитеты. — Так что насчет желания? Гриски с ужином, согласен только на женщину, но пусть она будет блондинкой.
Уже понимая, что окончательно запорол переговоры, я ухмыльнулся ему в лицо и добавил:
— Просто к слову: Братство будет мстить.
В последнем я не был уверен. То есть — я бы отомстил за любого из своих братьев или сестер, да так, чтобы фэйри потом еще сотню лет содрогались, пересказывая друг другу подробности. Так, чтобы навсегда запомнили — Стражей трогать нельзя. Себе дороже. Но единственное правило, которому подчиняются Стражи, — никаких правил. Мы свободны от любых обязательств, кроме тех, что берем на себя сами.
Пожелает ли кто из моих названых родственников отомстить за меня? Хотелось верить, что да.
— Я не буду убивать тебя, Страж. Есть другие методы.
Кожистая складка на его лбу съежилась и раскрылась, выпуская на свет выпуклую чернильно-черную полусферу, неуловимо похожую на глаз тарантула-переростка. Я сглотнул, ощущая предательскую сухость в горле. Матовая тьма приглашала заглянуть в нее глубже…
Причина, по которой я боялся… да, гриски меня подери, именно боялся князя Церы. Способность расчленять души. Не важно, что он сможет отобрать в нашем поединке воля на волю — мечты и страхи, память о скучном дне, прожитом пару сотен лет назад, или нелюбовь к ризотто.
[8] Я все в себе одинаково ценю и ни с чем не намерен расставаться.
Не важно даже, насколько сильно я смогу покалечить его в ответ.
— Погоди! Это глупо. Может, договоримся?
Ответом во тьме зажегся синий огонек. Тьма надвинулась, мир сделал сальто, и я понял, что это не полусфера, но яма. Бесконечно глубокая пропасть, полная жидкого обсидиана. Она раскрывалась, распахивалась медленно, но неотвратимо, и я падал вниз, на самое дно, навстречу ощерившемуся шипами голубого света нечто.
