Пусть северянин попрыгает.
— И вы совсем не в курсе, где находится главная резиденция? — очень мягко продолжал дознаватель. — Никаких догадок? А если подумать?
Догадок было много, но северянина решительно не устраивали просто названия чужеземных столиц, которые выкрикивали пленники. По каждой выдвинутой версии он учинял форменный допрос.
Профессионально спрашивал, сволочь.
— Мда… негусто, — с разочарованием подвел он итоги. — Проклятье, до чего же не вовремя у Франчески случился приступ сестринской заботы! Будь здесь Вимано, все было бы куда проще. Хотя еще остается сеньор Риччи.
Уго сглотнул. В интонациях дознавателя ему почудились кровожадные нотки.
— А что будет со мной? — дрожащим голосом спросил Орландо. — Я честно сотрудничал! Вы обещали помилование.
— А, верно, — маг встал. — Я устрою вам побег.
— П-п-побег, — от неожиданности Альберто начал заикаться. Да и самому Уго показалось, что он ослышался.
— Ага, — радостно согласился дознаватель. — По примеру Франчески. Неизвестные сообщники прокрались в подземелье и помогли бежать служителям Черной! — с чувством продекламировал он. — Не правда ли звучит как начало пошловатой пьески?
— А Уго? — пискнул Орландо. — Он же расскажет!
Вот ведь сволочь! Пытается убрать Уго чужими руками, чтобы Орден не прознал о предательстве.
— Сеньор Риччи тоже сбежит.
Холодея от нехорошего предчувствия, Уго наблюдал, как маг открывает камеру Орландо. Заходит внутрь с тем, чтобы пять минут спустя снова выйти.
В одиночестве.
Игнорируя град вопросов, северянин аккуратно запер дверь и перешел к темнице Альберто. Все повторилось.
— Ну, вот мы и остались одни, сеньор Риччи. По-прежнему ничего не хотите сказать?
— Что ты с ними сделал? — Уго хотел бы, чтобы это прозвучало угрожающе, но страх прорвался, заставив голос скакнуть вверх.
— Пока ничего.
Звон ключей.
— Понимаете, сеньор Риччи, побег — единственный вариант. Мои бумаги не пройдут тщательной проверки, как-то не готовился всерьез выступать в роли дознавателя, — с этими словами маг открыл дверь камеры.
Уго ждал этого. Готовился. Стоило повернуться створке, как он прыгнул. Прыгнул, чтобы испытать уже знакомое чувство униженности и бессилия. И упругое объятье невидимой веревки на руках. А северянин взял его за шкирку, щелкнул пальцами…
Шар белого света под потолком лопнул со смачным звуком. На мгновение мир погрузился во тьму. А затем все предметы вокруг засветились сами собой, словно подсвеченные изнутри. Было по-прежнему темно, но при этом глаз различал контуры и очертания.
То же самое подземелье, но куда-то пропала скудная меблировка. Остался каменный мешок с голыми стенами. Привалившись к одной из них, сидели связанные Орландо и Альберто.
— Что это? Что ты сделал, колдун? — спросил Уго, ненавидя себя за то, что не может гордо промолчать.
— Тоже никогда не был на Изнанке? Поразительно, вас хоть чему-нибудь учили в вашем Ордене, кроме как шинковать людей на гуляш?
Уго почувствовал, как поверх невидимой веревки на руки ложится обычная.
— Так, сейчас добавлю последние штрихи в картину вашего бегства и вернусь, — с этими словами маг исчез.
Он отсутствовал недолго. Орландо и Альберто успели лишь пару раз обвинить друг друга в происходящем, а Уго — мрачно пообещать разбить им головы, когда маг появился снова.
— Я пытался по-хорошему, — в обычно мурлыкающем голосе северянина прорезались стальные нотки. — Теперь будет по-плохому.
Он поднял указательный палец, словно призывая присутствующих к вниманию, и на кончике вспыхнул язычок малинового пламени.
— Сеньор Риччи, вам придется поделиться всем, что вы знаете.
Когда ладонь, больше похожая на кусок раскаленного, дышащего запредельным жаром металла, коснулась его щеки, Уго закричал. И он кричал еще долго, целую вечность. Кричал и чувствовал, как плоть обращается в уголь и прогорает до кости.
Не осталось ни мыслей, ни гордости. Только невероятная всеобъемлющая боль.
Потом тоже была боль, но уже другая, не такая острая. И нутряной ужас при мысли, что это уродство, этот ожог, спаливший пол-лица, — навсегда.
И даже понимание, что это «навсегда» продлится совсем недолго, не утешало.
Еще были слезы. Беспомощная бабская истерика, с подвыванием, всхлипыванием, тонким повизгиванием. Маг стоял рядом и чуть морщился, когда крики Уго становились слишком громкими.
Никто не пришел на шум. Здесь, в полной выпуклых теней темноте, не было живых людей. Только беловолосый выродок — хозяин этого места. И он не был человеком.
Уго упал на каменный пол, мечтая умереть и понимая, что это случится не раньше, чем того захочет его мучитель. Слезы продолжали течь и течь, сорванное горло хрипло скулило, и все это слышалось как будто со стороны. Так, словно Уго не имел к этому отношения.
Он едва почувствовал удар. Магу пришлось еще пару раз пнуть его, чтобы привлечь внимание.
— Где находится штаб-квартира Ордена?
— Не знаю, — прохрипел Уго, проклиная свою гордость. Разве теперь палач поверит, что он, Уго, знает не больше, чем пара трусливых слюнтяев?
— В следующий раз будет глаз, — равнодушно сказал маг. — Так что лучше рассказывай.
Как издалека он услышал дрожащий голос Орландо:
— А я?! Что со мной? Вы меня отпустите?
— Я тебя убью.
— Что?!
— Клятва, которую я дал князю Церы, не оставляет вариантов. Сказал бы «мне жаль», но мне не жаль. Не люблю все, что связано с Хаосом. И презираю культистов.
— Ты обещал, что отпустишь нас, если мы все расскажем! — взвизгнул Альберто.
— Я солгал.
Франческа
Я заглядываю в комнату, озираюсь. Мне еще не приходилось бывать здесь. Обстановка мало отличается от моих покоев. Комод у стены, рядом с ним большое зеркало. В центре кровать под балдахином — не убрана, одеяла и подушки навалены кучей. Стены в гобеленах. Ставни раскрыты, на полу косой прямоугольник солнечного света.
На первый взгляд в комнате никого. На второй можно заметить, как вздрагивает свернутое валиком одеяло. А если прислушаться, то даже различить сдавленные всхлипы.
Открываю дверь чуть шире и бочком протискиваюсь внутрь.
Мужские покои. Мне не полагается находиться в этой части замка, но в последнее время все встало с ног на голову, так что трудно принимать правила всерьез.
— Привет, — говорю я. — Можно, я посижу с тобой?
Он в ответ замирает. Пытается сделать вид, что здесь никого нет. Он всегда так делал раньше. Я помню.
