Но я не мог. Боялся, что не справлюсь с собой и убью ее.
Магия рвалась сквозь пальцы так, что руки сводило. Огонь. Испепеляющий и чистый. Казалось, я дышу им, и непонятно, как светские бездельники вокруг умудряются ничего не замечать. Камень пола заметно нагрелся, температура воздуха тоже подскочила, а когда я оперся о деревянный подлокотник кресла, на нем остался обугленный след.
Только понимание, что если я сейчас позволю себе потерять контроль, то ничего уже нельзя будет изменить и Франческа навсегда останется в моей памяти торжествующей победительницей, спасло всех.
— Что вы говорите, сеньора Скварчалупи? Он правда вас поцеловал? — новый взрыв хохота.
Я встал и пошел к выходу из комнаты. Перед глазами мелькали насмешливые лица, смех стоял в ушах. Никто не удерживал меня. Лишь в спину ударило «Куда же вы?», но освобождение уже было рядом — руку протяни.
— Не надо, Бьянка. Оставь его, — услышал я голос Франчески, выходя из комнаты.
Не помню, как дошел до конюшни. Не стал будить конюха — невыносимо было видеть любое человеческое лицо. Внутренне я все еще переживал унижение. Мне хотелось разрушать. Ведомый больше инстинктом, чем соображениями разума, я оседлал лошадь и погнал ее по ночной дороге к отрогам гор.
Только у подножия Вилесс я позволил себе спешиться и дать выход бешенству. Огненный шторм вырвался наружу. Пламя бушевало на склоне, испепеляя травы и деревья, сжигая сам камень.
Я поливал скалы огнем, но гнев не утихал. Перед мысленным взором вновь и вновь вставали лучащиеся самодовольством, хохочущие лица людишек.
Франческа, ты знала, каким орудием лучше нанести удар.
Унижение. Его так давно не было в моей жизни, что я совсем позабыл этот горький вкус. А подобного публичного позора и вовсе не получалось вспомнить, сколько ни пытался.
Особенно мучительно было сознавать, что до этого вечера я действительно испытывал к Франческе некоторое романтическое влечение, причин которого не мог понять. Должно быть, душа была прозорливее самонадеянного разума и чувствовала в девушке тайную силу духа за маской жертвенной овечки.
А какой позор в том, что меня — меня, который так гордился своим умением читать в человеческих душах, переиграла обычная человеческая девчонка, едва достигшая совершеннолетия. Я снова и снова перебирал в памяти наши разговоры, все эти осторожные расспросы, и явственно видел: то, что казалось интересом влюбленной девицы к таинственному аристократу, на самом деле было разведкой. Она изучала меня, искала слабости, чтобы потом больнее ударить.
Хвала богам, что я не привык хоть кого-то допускать к своему сердцу.
* * *
Я вернулся в Кастелло ди Нава с первыми рассветными лучами, передал заботам сонного конюха лошадь, растолкал слуг и приказал таскать воду для ванны. В голове, несмотря на бессонную ночь, стояла удивительная ясность, восприятие было четким.
Вместо того чтобы, по обыкновению, позавтракать в комнате, я спустился к общему столу. Ехидный комментарий от Франчески показал, что девица не оставила этот маневр без внимания.
За завтраком я молча стерпел смешки и намеки с женской половины стола. Присутствие мужчин несколько остужало пыл сплетниц. Герцог никак не прокомментировал мой ночной поход, видимо, ему еще не доложили о происшествии. Оно и понятно, не в интересах Франчески привлекать внимание грозного родителя к своим шалостям. Так же, как понятно, что рано или поздно Умберто Рино все равно узнает.
После завтрака она собиралась удалиться в свои покои в компании пары подружек, но я заступил им дорогу.
— Идите, — велела она в ответ на вопросительные взгляды девиц. — Я вас догоню.
Те посмотрели на меня и, не сговариваясь, прыснули.
— Как себя чувствуете, лорд Элвин? Как спалось ночью? — спросила Франческа, когда девицы немного отошли.
Я скрипнул зубами, расслышав в конце коридора упоминание вдовы Скварчалупи и взрыв смеха.
— Неважно.
— А я вот прекрасно. Хорошие шутки способствуют здоровому сну.
— Вы, видимо, считаете себя большой шутницей, сеньорита?
— А вы, видимо, считаете меня дешевкой, готовой отдаться первому встречному после пары сомнительных комплиментов, — она гневно тряхнула головой. — Я — Франческа Рино. Поначалу поверить не могла, что вы действительно ожидаете моей благосклонности. Никто и никогда не оскорблял меня больше. Я раскусила вас — пустой никчемный человек, по недосмотру богов наделенный великим даром. Вы делаете вид, что глубоки, как бездна, но в реальности — мельче блюдца. На меня не действуют ужимки, в вас нет никакой тайны. Я вас презираю и задала заслуженную трепку.
— Что же, у вас получилось. Умею признавать поражения.
— Надеюсь, этот урок оградит меня от дальнейших назойливых проявлений вашего внимания.
— Напротив, — я неприятно улыбнулся. — Теперь вы меня ПО-НАСТОЯЩЕМУ заинтересовали, дорогая Франческа. А когда меня что-то интересует, я отдаюсь этому вопросу со всем возможным вниманием.
По лицу ее пробежала тень страха, но девушка почти сразу сумела совладать с собой.
— В ближайшее время Кастелло ди Нава будет крайне неудобным для вас местом, лорд Элвин.
— Ничего. Я потерплю. Эту историю забудут. Случится новый скандал, кого-то обрюхатят или застанут с любовником, и кумушкам надоест пережевывать замшелые сплетни. А мне еще представится шанс выразить все восхищение, что я испытываю к вам.
— Я вам не доверяю, вы мне противны. Вы ничего не сможете сделать, — казалось, она пыталась убедить в этом прежде всего себя.
— И правда. Какая жалость. Хорошего дня, сеньорита.
— У вас нет надо мной власти! — крикнула она мне в спину. Голос ее дрожал.
Что же — в чем-то Франческа была права — у меня действительно не было над ней власти. Пока. Значит, эту власть следовало получить.
Судьба ухмыльнулась и пошла навстречу.
* * *
Известие о войне пришло в тот же день, опередив разеннскую армию всего на неделю.
Грызня за власть длилась в Разенне так долго, что все уже привыкли к мысли — империя проживает закат, волк одряхлел и потерял клыки. На фоне продолжавшихся закулисных распрей герцог Рино пять лет не платил подати, сетуя в письмах на бедность, голод, мор и еще множество несчастий. Было очевидно: выход вольного герцогства Рино из-под протектората — вопрос времени. Сыграй Франческа запланированную свадьбу с Альваресом, он мог бы случиться уже в этом году.
Но нет, не случился. Вместо дерзкого официального письма с требованием присвоить Рино статус доминиона или сундуков с золотом в Церу снова были направлены извинения и жалобы на неурожай.
Ответ пришел на кончиках копий. Юный волчонок Чезаре Фреццо решил отпраздновать совершеннолетие маленькой победоносной войной с собственным народом.
