Но это ещё не самое интересное. Дело в том, что тот же Константин Багрянородный сообщает, что венгры, которых он называет «турками», до переселения на Дунай были вассалами хазарского кагана и его союзниками «во всех их войнах»
[45]. Черными болгарами, как указывают историки, назывались именно болгарские племена, подвластные Хазарии, именно в знак своей зависимости
[46]. Да и некоторые печенежские племена – тоже (их автор «Худуд аль Алам» так и называет «хазарскими печенегами»
[47] – рабов, которых хазары поставляли в мусульманские страны, в основном добывали они).
То есть Русь целый век грабили и разоряли не просто три кочевых племени, а два племени, полностью подчиненные хазарам, и одно, подвластное им же частично.
Очень интересная выходит «защита Руси от кочевников»…
А вот данные беспристрастной науки археологии – карта из фундаментального труда Плетневой «Хазары».
Черные большие квадратики – это крепости хазар. А теперь обратите внимание – сколько тех крепостей на восточных, степных рубежах Хазарии, там, откуда катились волны кочевников, которых-де героический каганат останавливал, не давая им напасть на несчастных беззащитных славян.
Сколько на Урале-Яике?
Ни одной.
Сколько на Волге?
Ровно одна штука, Итиль, столица Хазарии.
Есть крепости на Северном Кавказе, на коренных хазарских землях, там, откуда могут припожаловать арабские полчища. Есть в низовьях Дона и на Керченском проливе – в территориях, из-за которых Хазария бодалась со своим злейшим другом, Византийской империей.
А больше всего этих крепостей на землях славян.
Причем это даже не для защиты от буйных лесовиков – тогда б крепости стояли на восточном, левом берегу Дона, Донца и Оскола. Нет, они стоят именно НА славянской земле. Это – не защита. Это – база для нападений.
Огради Боги от такого «щита», а с вражьими мечами и сами как-нибудь разберемся.
По какой «беле» от дыма?
Легка ли была хазарская дань?
О хазарской дани летопись сообщает следующее:
…а Козаре имахуть на Полянехъ, и на СЂверехъ, и на Вятичихъ, имаху по бЂлЂ и вЂверицЂ тако отъ дыма
[48].
Об эту «белу веверицу» сломало головы не одно поколение ученых.
Выдумывали самые невероятные толкования, сочиняли словам «бела» и «веверица» отсутствующие в иных источниках (да и в других местах летописи) значения – «горностай», «серебряная монета» и пр.
Отчего так?
Оттого, что известное по источникам значение слов «бела» и «веверица» – шкурка белки, являвшаяся одновременно платежной единицей. Наименьшей из платежных единиц Руси. Позволю себе сделать несколько пояснений к этому тезису.
В Уставной грамоте великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле от 1397 года (да, от хазарских времен прошло полтысячи лет, лесов и белок вряд ли за эти века стало больше, и ценность белки, скорее всего, несколько подросла – но сделаем и встречную скидку на то, что речь об относительно диких северных землях) устанавливаются, например, такие штрафы:
а за кровавую рану тритцать бЪлъ, а за синюю рану пятнатцать бЪлъ
[49].
То есть за рану платили тридцать «бел», а за синяк (!!!) пятнадцать.
Ранее, веке в XII, в берестяных грамотах Новгорода постоянно встречается выражение «ни векши» (векша – это та же белка, или веверица) – в том смысле, в каком мы говорим «ни копейки», а наши прадеды говорили «ни полушки» или «ни гроша»:
«Я не взял ни векши»
[50], «Не виноват ни векшею»
[51], «Не должен ни векши»
[52].
Вот что пишут о денежной системе Руси:
гривна (68,22 г) = 22 ногатам (3,41 г) = 25 кунам (2,73 г) = 50 резанам (1,36 г).
Что касается самой мелкой единицы этой системы – веверицы (векши), то она предположительно равна 1/3 резаны, то есть в гривне содержится 150 вевериц
[53].
Итак, получается, что с «дыма» – не с личности, а с родовой общины – хазары брали одну пятнадцатую платы за синяк, треть процента от стоимости коня (конь стоил две гривны), единицу, вошедшую в поговорку своей незначительностью и малоценностью? Такое трудно вообразить в принципе, а в отношении державы, в которой господствовали иудейские торговцы-рахдониты, – просто невозможно.
Между тем хазарская дань легкой не считалась.
Іде Олегъ на СЂвяры, и побЂди СЂверы, и възложи на нихъ дань легъку, и не дасть имъ Козаромъ дани даяти
[54].
Легче, чем «бела» на родовую общину, дани и не выдумаешь. Просто не было платежных единиц меньше, чем бела/веверица/векша.
Другое доказательство того, что дань «по беле» не считалась легкой – употребление этого оборота в «Слове о полку Игореве».
А князи сами на себе крамолу коваху, а поганiи сами, победами нарыщюще на Русьскую землю, емляху дань по беле отъ двора
[55].
Можно ли сомневаться, что в данном случае певец употребил образ крайнего разорения, бедствия родной земли? Между тем его выражение практически дословно воспроизводит летописное описание хазарской дани.
Библиография изучения фразы из «Слова» дает многое для понимания летописного текста. Отчасти экспрессия древнерусского поэта особенно выпукло обнажает нелепость толкования «белы» как платежной единицы (наиболее дешевой, как было выше показано). С другой стороны, здесь, вдали от скользкого «хазарского вопроса», исследователям оказалось проще заметить очевидное:
