Пока Брайант предъявлял их полномочия, Ким, не обращая ни на кого внимания, направилась к телу. Темная водосточная канава шла вдоль одной из террас, которая поднималась прямо к Амблкоту, одному из самых престижных районов Брайерли-Хилл.
Слева от нее находился участок, заросший травой, сорняками и усыпанный собачьим дерьмом, по которому в обычное время ходили рабочие из близлежащего кузовного завода и который сейчас затаптывали сотрудники следственной бригады.
Войдя в белую палатку, Ким застонала.
Китс, ее любимый патологоанатом, стоял, склонившись над трупом.
– А-а-а, инспектор Стоун! Давненько не встречались, – произнес он, не глядя на Ким.
– Мы встречались на прошлой неделе, Китс, на вскрытии женщины-самоубийцы.
– Наверное, я заставил себя забыть об этом. – Китс взглянул на нее и покачал головой. – Иногда люди поступают так с событиями, которые могут нанести им душевную травму. Так сказать, механизм самосохранения. Кстати, а как вас зовут?
– Брайант, скажи Китсу, что это не смешно.
– Командир, я не могу лгать человеку прямо в лицо.
Ким покачала головой и притворно улыбнулась.
Китс был небольшим человечком с лысой головой и торчащей бородой. Несколько месяцев назад неожиданно умерла его жена, с которой он прожил тридцать лет. Это расстроило его гораздо сильнее, чем он готов был признать.
Иногда Ким позволяла ему немного повеселиться на свой счет. Время от времени.
Она повернулась туда, где рядом с телом своего хозяина сидела на задних лапах бордер-колли
[20].
– А почему собака все еще здесь?
– Она свидетель, шеф, – мгновенно среагировал Брайант.
– Брайант, я совсем не расположена…
– Пятна крови на ее меху, – добавил Китс.
Ким пригляделась и заметила несколько капель на передней ноге пса.
Она отключилась от всей деятельности, которая происходила вокруг нее, и сосредоточилась на самом главном – на трупе убитого. Перед ней лежал белый мужчина, сорока с небольшим лет, тучный, одетый в джинсы «Теско» и некогда белую футболку. Ее стирали так много раз, что теперь по цвету она напоминала сигаретный пепел. Футболка была вымазана красным и в нескольких местах разрезана ножом. Было видно, что сразу после убийства из-под трупа вытекала кровь. Судя по всему, убитый упал на спину.
Новая куртка-«пилот» из кожи среднего качества явно не сходилась у него на животе. Мысли о том, чтобы застегнуть молнию, были не чем иным, как пустыми мечтами. Подарок на Рождество от кого-то, кто его любил и не хотел замечать его растущий живот. Может быть, от матери. Так что эта одежда никак не защитила его от ножевых ударов.
У него были длинные волосы, подернутые сединой. Лицо было чисто выбрито, и на нем все еще оставалось выражение удивления.
– Орудие убийства?
– Пока ничего, – ответил Китс, отворачиваясь.
Ким наклонилась вперед и взглянула на эксперта-фотографа. Тот кивнул, показывая, что уже сфотографировал труп во всех необходимых ракурсах. Теперь он был занят собакой.
Стоун осторожно приподняла пропитанную кровью футболку. Вся эта кровь вытекла из одной, особенно глубокой раны.
– Думаю, что первая рана оказалась смертельной, – добавил Китс. – И, предваряя твой вопрос, это был кухонный нож длиной пять-шесть дюймов.
– Он должен быть где-то рядом, – заметила Ким, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Почему ты так считаешь? Он может быть где угодно. Убийца мог забрать его с собой.
– Нападение вполне могло быть спланировано: темный переулок, поздняя ночь, – покачала головой Ким. – Но потом что-то произошло. И убийцу захлестнули эмоции. Первый удар оказался смертельным, но он наносит еще три «контрольных» удара.
Она продолжала смотреть на труп, физически ощущая ту ярость, которая сопровождала нападение, как будто эта ярость все еще оставалась в воздухе.
– Убивая, преступник был ослеплен яростью, – инспектор подняла глаза, – потом уровень адреналина понизился, и он… Что он сделал?
– Он увидел, что натворил, – сержант попытался продолжить ее логические рассуждения, – увидел нож у себя в руке и захотел поскорее избавиться от него.
– Убийство ножом – дело очень личное, Брайант. Я бы даже сказала, интимное.
– А может быть, это просто неудавшееся ограбление? Бумажника при нем не было.
Ким не обратила внимания на его последнюю фразу и легла на землю слева от трупа. Лежа на боку, выровняла свои ноги по его ступням. Холод сразу же пронзил ее до костей.
Китс посмотрел на нее и покачал головой.
– Учись, Брайант, – покой нам только снится!
– Китс, ты ничего не понимаешь…
Стоун не обратила на них никакого внимания. Она отвела руку назад и сделала колющее движение. Удар пришелся как раз в середину грудной кости. Тогда она попыталась совместить траекторию удара с раной, но в этом случае ей не хватало силы удара.
Ким немного подвинулась и повторила все еще раз. И опять промахнулась на дюйм или чуть больше.
Сдвинувшись еще чуть-чуть, она зажмурила глаза, чтобы не видеть любопытных взглядов вокруг себя. Ей было наплевать, что о ней могут подумать.
Сама же Ким думала о Дейзи Данн, которая стояла в центре заплеванного подвала. Она представила себе эту запуганную дрожащую малышку, одетую в костюм, который выбрал ее отец. И удар Ким нанесла со злостью. Со злостью человека, который действительно хочет убить. Потом она открыла глаза и увидела, что ее указательный палец попал точно в рану.
Стоун посмотрела вниз и увидела, что их ноги находятся не на одной линии. Ей пришлось спуститься на добрые четыре-пять дюймов, чтобы принять удобную и естественную позицию для удара, который попадал точно в рану.
Инспектор встала и отряхнула джинсы. Мысленно произведя необходимые вычисления, она заключила:
– Убийца должен быть не выше пяти футов и четырех или пяти дюймов.
Китс улыбнулся и погладил бороду.
– Знаешь, Брайант, если б все детективы…
– Что я еще должна знать? – спросила Ким, направляясь к выходу из палатки.
– Придется подождать, пока я осмотрю его в прозекторской, – ответил патологоанатом.
Ким задержалась на секунду, чтобы осмотреть всю сцену. Криминалисты обыскивали землю в поисках улик, констебли начали обход живущих неподалеку, чтобы взять у них свидетельские показания, а труповозка ждала, когда можно будет увезти тело. Больше инспектору здесь делать было нечего. Она узнала и увидела все, что ей было нужно. И теперь она должна сложить все фрагменты мозаики и понять, что же здесь произошло.
