На словах Дэвид говорил, что беспокоиться не о чем, но его голос говорил о совсем другом. Оба они понимали, что если Дуги попал в лапы Алекс, то беспокоиться было о чем! Доктор очень не любила незачищенных концов, а Дуги оказался самым длинным из всех.
Ким остановилась на светофоре наверху Торнс-роуд и убрала влагу с забрала шлема. Зима была не такая снежная, как в прошлом году, а вот ранние мартовские дожди покрывали дороги толстым слоем жидкой грязи.
Стоун проехала мимо сверкающего всеми огнями торгового центра на Мерри-Хилл. Мост, о котором говорил Дэвид, находился около большой территории, отведенной под строительство, на которой уже стояли семь высоких жилых башен.
Ким припарковала мотоцикл на грунтовой обочине и, засунув перчатки в шлем, пристегнула последний к сиденью.
Обойдя мотоцикл, она стала осторожно спускаться по склону, который вел к бечевнику
[82]. Весь откос был покрыт использованными подгузниками и пустыми упаковками от еды на вынос.
С каждым шагом инспектор все дальше уходила от света единственного уличного фонаря. Наступив на сдутый футбольный мяч, она чуть не потеряла равновесие, но смогла удержаться; при этом получила укус комара в щеку. Стоун негромко выругалась и продолжила свой путь в темноту. Звуки дороги удалялись все дальше и дальше.
Ей остается пройти не больше двадцати футов, и она окажется в полной темноте. Ким не представляла, на какое расстояние эта темнота тянется. Инспектор просто продолжала идти вперед, прямо в глубь чернильного мрака. Очень скоро она уже не сможет отличить дорогу от канала.
Двигалась Стоун медленно, время от времени пугаясь звуков, доносившихся со стороны воды. Ким подумала, что это, скорее всего, крысы.
Она достала мобильный и направила его на землю. Даже если б она решила закрыть глаза, то темнее уже не стало бы. Фонарик телефона позволял ей хотя бы видеть, куда поставить ногу в следующий раз. Продолжая двигаться вперед, инспектор почувствовала, что характер почвы у нее под ногами изменился. Вытянув в сторону левую руку, Стоун ощутила влагу на кирпичной стене. По-видимому, она пришла к тоннелю. От запаха мочи ее чуть не стошнило, но в воздухе присутствовал какой-то еще более омерзительный и тяжелый «аромат».
У выхода из тоннеля, освещенного унылым одиноким фонарем, стоял, с открытой крышкой, контейнер для мусора, полный гнилого мяса. Ким зажала себе нос и быстро прошла мимо.
Она опять погрузилась во тьму.
Алекс заставила ее играть с ней в кошки-мышки, и сейчас инспектор чувствовала себя мышкой.
– Ну, давай же, Дуги, ты где прячешься?!
Глава 66
Доусон глубоко вздохнул и прислонил голову к стене.
Стейси продолжала ходить по помещению. Она уже успела прочесть все бумаги на доске объявлений и теперь прекрасно разбиралась в симптомах как минимум пятнадцати болезней.
Дверь в боковую палату открылась. Стейси замерла, а сержант с надеждой выпрямился. Они ждали уже почти четыре часа.
– Теперь вы можете зайти, – кивнула им медсестра. – Он очень слаб, но, к счастью, жив. И не задерживайтесь у него слишком долго.
Стейси согласно кивнула, а Доусон встал со стула.
– Черт возьми, Чарли, ты заставил нас ждать, – сказал Кевин, когда они вошли в палату.
Стейси была поражена внешним видом Кука. Он был очень толст, но это, по-видимому, и спасло его. Смерть от аспирина обычно зависит от соотношения веса и принятой дозы. А весил он очень много.
Его сердечный ритм был никак не связан с его комплекцией. В лице у Кука не было ни кровинки. Но выглядел он моложе, чем Стейси показалось в самом начале. Сейчас ему можно было дать лет 35–40.
– В чем дело, Чарли? – задал вопрос сержант, усаживаясь на стуле. Стейси пристроилась на подоконнике.
– Мне все надоело…
– А нам ты ничего не хочешь сказать, приятель? – уточнил Кев.
– Не понимаю, о чем вы.
– Да ладно тебе, Чарли. Ясно же, что здесь что-то происходит. И именно поэтому ты решил умереть. Просто расскажи нам все, и мы тебе поможем. Самому же станет легче, когда выговоришься.
Стейси увидела, как Кук сглотнул слюну и покачал головой.
– Чарли, приятель, мы все равно знаем, что это был ты. Ты был в подвале с этими девочками, правда? И смотрел, как их собственный отец…
– Не-а, – произнес Чарли, закрывая глаза. – Это был не я. Клянусь!
– Чарли, только давай не врать. – Доусон наклонился поближе и понизил голос: – Мы знаем, что книжный клуб – это просто прикрытие! Ты ведь книжки даже не читаешь.
Наконец-то на бесцветной коже появились розовые пятна.
– У меня не всегда хватает времени…
– Ну, в своем магазине ты вряд ли сильно перетруждаешься. Поверь мне, Чарли, тебе станет лучше, если ты признаешься. Мы знаем, что позавчера ты ходил в молодежный клуб в местном общественном центре. Ну, скажи на милость, зачем тебе эти двенадцатилетние школьницы, если ты не…
– Я не был в молодежном клубе, – сказал мужчина, вновь прикрывая глаза.
– Мы же все проверили, Чарли. Кроме этого клуба, в тот день там ничего не было.
– Там бывают события, которые не рекламируются.
Стейси догадалась первой.
– «Анонимные алкоголики», – сказала она себе под нос.
– Ты что, алкоголик? – сержант повернулся к Чарли.
Повисла длинная пауза, и из глаза Чарли выкатилась слеза. Он покачал головой.
Кев взглянул на Стейси, и девушка пожала плечами.
– Я выдаю себя за алкоголика, – признался Кук.
– Потому что они никогда никого не прогоняют? – Вуд придвинулась поближе.
– Ты ходишь на встречи «АА» просто ради общения? – с недоверием переспросил Доусон.
Чарли стыдливо наклонил голову.
– А книжный клуб? То же самое? Ты встречаешься с этими ребятами раз в неделю, чтобы поболтать?
– Они приезжают из разных мест, и у них разные профессии. И у всех есть что сказать. А я просто сижу и слушаю.
Кевин откинулся на спинку стула. Он-то надеялся, что они взяли преступника, а вместо этого вышли на отчаянно одинокого и застенчивого человека, который хватался за любую возможность познакомиться хоть с кем-то!
– Но почему? К чему все это? – услышала Стейси свой голос.
– Книжный клуб развалился бы, как только вы стали бы задавать вопросы. И хотя это и не так уж много, но это все-таки какая-то компания.
– Тебе нужна женщина, приятель, – заявил Доусон, вставая.
– А что, у меня это на лбу написано? – улыбнулся Чарли, но улыбка получилась жалкой и безнадежной.
