– Вы поступили хорошо, и спасибо вам! Вы хорошо отвечали.
Коулсвин горестно ответил:
– Когда дело касается веры, нужно говорить скорее с мудростью змеи, чем с простодушием голубки. Сам Иисус Христос сказал, что так до́лжно делать при необходимости. – Он посмотрел на меня. – Думаете, нас теперь отпустят?
– Очень на это надеюсь. Изабель выставила себя дурочкой. Нам повезло, что у меня друзья в Совете, а у Рича были свои основания не уничтожать меня. Пэджета, кажется, тоже перетянули на нашу сторону.
– Да. – Коулсвин нахмурился. – Гардинер и Ризли могли получить шанс расспросить нас подробнее о наших верованиях, что, по крайней мере для меня, было бы… непросто.
Эдвард сел на подоконник спиной к великолепному виду на реку и оперся головой на руки. Я сказал ему:
– Вы тоже хорошо держались, сэр.
Коттерстоук взглянул на меня. Из него как будто снова ушла вся энергия, и опять этот человек выглядел опустошенным и измученным, как вчера. Он проговорил:
– Вы сказали, что нужно сохранять твердость, чтобы они не использовали этих утверждений для нападения на друзей королевы. Теперь с этим делом покончено, но остается другое – то, что совершили мы с Изабель. – Эдвард посмотрел на Филипа: – И я знаю, что должен расплатиться за это.
Не успел мой коллега ответить, как дверь без стука отворилась и вошел Ричард Рич. Он посмотрел на Филипа и его клиента, которые торопливо встали, и скомандовал:
– Вы двое – выйдите. Подождите в коридоре со стражей. Я хочу поговорить с Шардлейком.
Филип и Эдвард вышли к стоявшим в коридоре стражникам из Тауэра. Рич закрыл за ними дверь и повернулся ко мне. На лице его было странное выражение – смесь злобы и восхищения.
– Ну, Шардлейк, ты отделался! С моей помощью… Было странно помогать тебе, сидя между Ризли и Гардинером, которые, зная историю наших отношений, думали, что я буду рад увидеть тебя на костре. – Ричард безрадостно рассмеялся. – Странное ощущение…
Я посмотрел на тайного советника. Он не заслуживал благодарности, так как, подобно Дирику, просто спасал свою шкуру, и поэтому я тихо спросил:
– Кто это придумал, сэр Ричард, – вытащить этот вздор на Тайный совет? Ведь обычно такие глупые обвинения, конечно, не попадают сюда. И зачем? Это как-то связано с королевой? Гардинер сказал…
Рич отмахнулся:
– Гардинер ловит всякую возможность на своем пути, чтобы напасть на королеву. Он зря тратит время: ему пора понять, что корабль уже уплыл. – Ричард снял шапку, открыв густые седые волосы. – Впрочем, ты прав: это глупо – и я пытался разузнать, кто внес этот вздор в повестку дня. Со мной не советовались. Такие вопросы решает Пэджет на основании советов из разных кругов. Не знаю, кто уговорил его включить это дело. Никто не признается, а я не смею слишком настаивать. – Его худое лицо на мгновение исказилось беспокойством, напомнив мне, как он смотрел на сожжение Анны Эскью. Должно быть, теперь Рич пребывал в страхе, что ее книга появится на улицах.
– Значит, это мог быть кто угодно? – уточнил я.
– Гардинер, Ризли, герцог Норфолкский, хотя его сегодня и не было, – любой… – Мой давний недруг злобно возвысил голос: – Насколько мне известно, мог и лорд Хартфорд. Он и его брат Томас были вчера у Пэджета, и были слышны их крики, я знаю.
– Но Хартфорд на стороне реформаторов. Он выручил меня.
Рич нехорошо улыбнулся:
– Так показалось, можешь мне поверить. Но в Совете люди могут вести одну линию публично и другую тайно. – Его голос понизился до злобного шепота. – После смерти короля и Парры, и Сеймуры захотят регентства над малолетним Эдуардом, а братья Сеймуры вечно ссорятся. Сэр Томас Сеймур считает, что должен получить место в Тайном совете, но королю известны его способности. И другие ножи точатся каждую неделю. – Он с ненавистью посмотрел на меня. – Что касается моих личных чувств, то не думай, что я снова тебе помогу, горбун. Если только это не будет в моих интересах. Я бы с радостью увидел тебя на костре. И с удовольствием любовался бы этим.
Я криво усмехнулся:
– Никогда в этом не сомневался, сэр Ричард.
– Значит, мы понимаем друг друга, – огрызнулся он. – Ну, Совет решил, что вы можете идти, стража проводит вас, – сообщил Рич, а затем вдруг с горящими серыми глазами проговорил: – Тебе повезло. Если у тебя еще осталась хоть капля ума, ты будешь держаться подальше отсюда. Не думай, что время кризисов прошло. – И он тихо, скорее себе самому, чем мне, добавил: – В последнее время и мне иногда хочется удрать, подобно зайцу.
Глава 37
Нас отвели на Общую пристань. Стражники сели в свою лодку, оставив нас среди переезда. Пока четыре человека с трудом выносили из дверей огромный разукрашенный шкаф, один его выдвижной ящик открылся, и оттуда на причал выскочила мышка. Она на мгновение замерла среди леса ног, не зная, куда бежать, пока кто-то не увидел ее и не сшиб ногой в реку.
Мне удалось поймать проплывавшего перевозчика, и мы отправились вниз по течению, прочь от Уайтхолла – я надеялся, что навсегда. Все мы молчали, приходя в себя после этого испытания. Я заметил у Эдварда на щеке слезу: он беззвучно плакал. Лодочник посматривал на нас с любопытством.
Я тихо сказал Филипу, кивая на Коттерстоука:
– Вы можете за ним присмотреть?
– Я возьму его к себе домой и сделаю что могу. – Коулсвин с грустью посмотрел на своего клиента. – Пойдемте ко мне, Эдвард?
Тот посмотрел на него и прошептал:
– Да. Теперь я знаю, что нужно делать. – Он с тоской покачал головой. – Бесчестье, бесчестье моей жене и детям.
– Мы можем поговорить об этом позже. Когда вы отдохнете. О том, чего требует от вас Бог.
Коттерстоук неистово замотал головой.
– Я теперь никогда не отдохну. Я не заслуживаю этого.
– Мне нужно домой, – сказал я Филипу.
Мне и в самом деле нужно было поговорить с Тимоти. Невозможно было представить, что это он донес на меня, но я должен был узнать, что же случилось в тот день, когда я сжигал книги.
Мы прошли поворот реки. Вдали, за домами на берегу и за причалами, виднелись внушительные очертания Тауэра. Я отвернулся.
* * *
Я нашел Тимоти на его обычном месте в конюшне: он сидел на перевернутом ведре и ел хлеб с сыром. Когда я вошел, парень подскочил, и на лице его отразились удивление и облегчение.
– Сэр! Слава богу, что вы вернулись! Мы думали… – Он осекся.
Усталый и растрепанный, я смотрел на него.
– Меня отпустили, – сказал я тихо.
– Мы никто не знали, почему…
– Меня допрашивали в королевском Тайном совете. Ты знаешь, насколько это серьезно?
– Все это знают, – тихо ответил мальчик.
