Я медленно кивнул:
– Это может оказаться наш единственный шанс решить оба дела.
Джек закусил губу и пощупал сквозь рубашку старую отцовскую мезузу
[29], что носил на шее так же постоянно, как королева ключик от своего сундука. Потом он спросил:
– У нас хватит оружия? Молодой Ник пришел сегодня на работу с мечом, как обычно, чтобы покрасоваться. А у меня есть хороший нож.
– И у меня, – сказал Оукден.
– У меня тоже где-то есть, – сказал я.
– Тогда пошли! – воскликнул Барак. – Какое-то время я сторонился этого, но еще не забыл, как сражаются.
* * *
Разношерстным квартетом мы двинулись по Флит-стрит под полуденным солнцем вдоль городской стены у Ньюгейта. Скелли смотрел нам вслед. Барак радостно сообщил ему, что если придет миссис Слэннинг, ее нужно вежливо послать к черту. Николас размашисто шагал с мечом в руке и с горящими глазами, явно с удовольствием предвкушая драку. Его оружие, которое, я знал, молодой человек не уставал точить, несколько успокаивало. Однако люди, с которыми нам предстояло столкнуться, представляли серьезную опасность. Меня страшила мысль, что что-то случится с ним или с Джеком, который с настороженным и решительным видом важно шагал рядом с Овертоном. Мы с Оукденом еле поспевали за ними.
– Какая обстановка в том трактире? – спросил Барак у Джеффри.
– Вход с улицы, внутри одно большое помещение со столами, позади кухня с окном для подачи блюд, – рассказал тот. – Там не только пьют, но и едят. Еще позади дверь в маленький садик, где тоже стоят столы.
– Должна быть и дверь в кухню. А они где сидят?
– За столом в нише у окна.
– Хорошо, – сказал Николас. – Тогда мы окружим их и отрежем путь к бегству.
Джек одобрительно кивнул:
– Правильно, парень.
– Мой учитель фехтования был в двадцатых годах солдатом на французских войнах. Он всегда говорил, что для боя очень важно знать местность, – заметил Овертон.
– Он был прав.
Оукден с любопытством посмотрел на Барака:
– Для клерка вы хорошо разбираетесь в таких делах.
Джек взглянул на меня:
– Я ведь не всегда был клерком в юридической конторе, верно?
Мы подошли к «Бахусу». Это был один из респектабельных лондонских трактиров, где останавливались путешественники, а иногда в выходные собирались семьи ремесленников на какие-нибудь торжества. Через открытое окно мы увидели двоих человек, сидящих за круглым столом, сдвинув головы: они были поглощены разговором. Как и сказал Оукден, эти двое полностью соответствовали описанию Хаффкина. Оба были хорошо одеты, в разрезных камзолах и рубашках с кружевными воротничками. Как и Стайс при первом покушении на Грининга, эти двое, отправляясь на убийство, переоделись бедняками.
Это было не горячее время в трактире: за столами сидело лишь несколько человек – с виду это были купцы, которые обсуждали свои дела.
– Вы уверены, что это они? – спросил я печатника.
– Описание Хаффкина запечатлелось у меня в памяти.
– Вы не заметили, у них есть мечи? – обратился к Джеффри Барак.
– Я не видел. Мне не хотелось слишком долго на них смотреть. Они могли держать их под столом.
– Они одеты как джентльмены, – сказал Николас. – Им позволено носить мечи.
Джек серьезно посмотрел на него.
– Тогда тебе может пригодиться твой, Никки. Эти парни могут быть одеты как джентльмены, но в бою не сравнятся с молодым джентльменом. Ты готов?
– Готов и способен, – высокомерно ответил юноша.
– Сомневаюсь, что посетители вмешаются, – предположил Барак. – Они все обдристаются от страха.
Я набрал в грудь воздуха и пощупал нож на поясе.
– Тогда пошли.
* * *
Мы шагнули через порог в прогорклый запах пива и похлебки. Один или двое из посетителей взглянули на мою робу юриста, которую я не снял, чтобы придать поимке вид законности. Мы направились прямиком к столу в нише, где по-прежнему увлеченно беседовали двое молодых людей. Мое сердце упало: у обоих я увидел мечи в ножнах на лавке рядом с ними. При приближении к ним мне показалось, что я расслышал, как лысый упомянул имя Бертано.
Тут они вдруг прервали свой разговор и посмотрели на нас – у них были жесткие, враждебные лица. Лысому было под тридцать, и это был большой, ладно скроенный мужчина. Его можно было бы назвать красивым, если б не складка у сочного рта, в которой виделось нечто большее, чем просто намек на жестокость. А у второго, блондина с бородавкой на лбу, были узкие, как у борзой, черты лица, хранящего то же холодное напряжение, как у охотничьей собаки.
Громко, чтобы слышали другие посетители, я произнес:
– Джентльмены, мы производим гражданский арест! Вы арестованы за убийство Армистеда Грининга девятого числа сего месяца.
Светловолосый напрягся, и его глаза превратились в щелочки, но лысый посмотрел на нас большими непроницаемыми карими глазами и со смехом спросил:
– Вы с ума сошли?
– Отнюдь нет, – сказал Оукден, поднимая свой нож. – Вас видели, когда вы с окровавленной дубиной в руках выбегали из типографии Армистеда Грининга после его убийства.
Послышались приглушенные голоса посетителей за другими столами. Двое из них поспешно встали и вышли.
– Вы не власти! – прорычал белобрысый.
– Нет нужды, – ответил Николас, кладя руку на меч. – Это гражданский арест.
Лысый расхохотался:
– Вы кто такие? Какой-то студент-законник, судя по робе? Клерки-крючкотворы пришли нас арестовать?
– Я Мэтью Шардлейк, сержант юстиции, уполномочен семьей жертвы расследовать убийство по поручению коронера, – сообщил я ему.
Убийцы переглянулись, и я с содроганием понял, что они знают мое имя. Оба внимательно осмотрели наш небольшой отряд, взвешивая обстановку. Рука светловолосого скользнула к мечу, но он отдернул ее, когда Овертон выхватил из ножен свой меч и приставил острие к его горлу. На остром как бритва клинке отражалось солнце.
– Не двигаться, негодяй, – проговорил парень, – или зарежу. Руки на стол.
Раньше я не знал, не пропадет ли бравада Николаса, когда дело дойдет до действий. Теперь узнал.
Белобрысый замер. Он смотрел на меня, прямо в глаза.
– Для вас лучше всего нас отпустить, – проговорил он еле слышно, – или вам будет очень плохо от тех, кто над нами. Ты не представляешь, горбун, с кем связался.
– Могу догадаться, – ответил я, подумав о Ричарде Риче. – В любом случае вы арестованы.
