За дверью Малтон тихо сказал, качая головой:
– Значит, на вас не напали разбойники. Снова ты приводишь ко мне Джека после опасной стычки. Он женатый человек, у него ребенок, и Тамасин ждет еще одного. А еще этот юноша…
– Я расследую убийство, – ответил я. – Двое негодяев до смерти забили дубинами невинных людей. Их увидел в трактире очевидец и сообщил мне в Линкольнс-Инн. Это был шанс – возможно, единственный шанс – схватить их. Джек и Николас знали об опасности.
– И вы схватили этих убийц?
Я сердито покачал головой:
– Нет, они были опытными бойцами и вырвались.
– Мэтью, – сказал Гай. – Ты всегда стремишься к опасности. Но теперь этот юноша и Джек… Джек уже не молод и привык к более спокойной жизни.
Я провел рукой по лбу:
– Знаю, знаю. Но это был мой единственный шанс привести двух убийц к правосудию. – Я с вызовом посмотрел на старого друга. – И, возможно, не дать им больше убивать.
– В прошлый раз ты намекал, что впутался во что-то секретное, подробности чего знать опасно.
– Да.
Медик кивнул в сторону кабинета:
– А Джек и этот юноша знают эти подробности?
Я покачал головой.
– Тогда ты не должен их вовлекать, – сказал Гай. – Извини, но я так думаю. – Он пристально посмотрел на меня. – Это имеет какое-то отношение к королеве?
– Почему ты спрашиваешь?
– Вижу по твоему лицу, что имеет. Знаю, ты питаешь непомерную привязанность к ней. Я видел твою печаль в эти последние месяцы, беспокойство о ее страданиях. Но ты не должен из-за этого подвергать себя опасности – а тем более тех, кто на тебя работает.
– Почему это? – резко ответил я. – Потому что ты считаешь ее еретичкой?
– Нет, – возразил Малтон, – потому что она королева и потому что поэт Уайетт сказал: «Вокруг трона слышны раскаты грома». Определенно это трон нашего короля, – добавил он с горечью.
Я не ответил.
– А тот человек, Бертано, о котором ты спрашивал, он тоже имеет к этому отношение? – спросил врач.
Я вспомнил, что Дэниелс и Кардмейкер упоминали в трактире его имя, и серьезно ответил:
– Не произноси этого имени, Гай, раз ты так ценишь свою безопасность.
Мой друг криво усмехнулся:
– Видишь, ты даже меня косвенно впутал. Подумай о моих словах, Мэтью. Мне не хочется снова лечить Барака и Николаса от чего-нибудь пострашнее. И тебя тоже, – добавил медик уже мягче.
* * *
Обуреваемый противоречивыми чувствами, я поехал в Тауэр. Гай был прав: это мои личные чувства к королеве толкнули меня на этот путь, таща за собой опасности, как болезнь влечет за собой уныние и кошмары. Но теперь я уже не мог отойти в сторону, даже если б захотел. Те два человека в трактире знали мое имя.
Впереди виднелся Тауэр-Хилл
[30], где умер лорд Кромвель и многие другие, а дальше сам Лондонский Тауэр – ров, высокие белые стены, а за ними огромная квадратная глыба Белого Тауэра, в чьи ужасные темницы я ненадолго угодил пять лет назад в результате заговора Рича и Билкнапа.
Лорд Парр уже дожидался меня у Средних ворот, верхом. К моему удивлению, на другом коне рядом с ним сидел молодой Уильям Сесил, а слуги в ливреях королевы держали лошадей под уздцы. Сесил был в робе юриста, а Парр – в легком зеленом камзоле с разрезами на плечах, так что была видна малиновая шелковая подкладка. Он нюхал ароматический шарик, висевший на золотой цепочке у него на шее, чтобы перебить тяжелый запах из рва.
– Мэтью! – впервые поприветствовал меня старый лорд, назвав моим христианским именем, и его голос теперь звучал гораздо вежливее, чем при нашей последней встрече. – Я взял с собой мастера Сесила, чтобы мы могли обменяться новостями.
– Извините за опоздание, милорд, но у меня произошла стычка с людьми, убившими Грининга… – рассказал я ему.
Наклонившись с седла, дядя королевы в нетерпении спросил:
– Они схвачены?
– Нет, но при попытке их задержания Барак и мой ученик были ранены. Мне пришлось отвести их к врачу.
– Расскажите, что случилось.
Я посмотрел на Сесила.
– Уильям все знает, – сказал лорд Парр. – Мы с королевой решили, что ему можно доверять, и он организовал розыск среди радикалов, а также расставил соглядатаев в порту.
Я рассказал им о стычке с Дэниелсом и Кардмейкером и о том, что они, похоже, знали мое имя и, несомненно, упомянули имя Бертано. Также я сказал, что, по словам Николаса, обрывок рукава принадлежал Уильяму Стайсу, у которого, по описанию вышивальщика, не хватало половины уха и который участвовал в первом покушении на Грининга и пытался подкупить юного пажа Гарета.
– Боюсь, у меня успехов меньше, – сказал Сесил. – Никаких следов ни трех пропавших друзей Грининга, ни стражника Лимана. И хотя все четверо имели друзей среди религиозных радикалов, они не входили ни в один из известных кружков. Похоже, Грининг и остальные создали собственный кружок.
– Думаю, это так, – согласился я.
Лорд Парр хмыкнул:
– Видит Бог, этих кружков хватает и появляется все больше, прямо у Гардинера под носом. Может быть, есть даже кружки анабаптистов. Один из тех людей – голландец, а всякие вредители прибывают оттуда и из Германии.
– А что насчет Бертано? – спросил я лорда Уильяма.
– В итальянском торговом сообществе не знают такого имени. Они все регистрируются, и такой фамилии у них в списке нет.
– Он мог тайно проникнуть в страну, – заметил Сесил.
– Возможно, – покачал головой Парр. – Или может вообще жить в Англии. – Он посмотрел на Тауэр. – Ну, Мэтью, нам надо внутрь. Лошадей примут у ворот. Мы и так уже достаточно задержались. – Старый лорд повернулся к Сесилу: – Вот, Уильям, Шардлейк узнал еще три имени для твоих розысков: Дэниелс, Кардмейкер и Стайс. – Он наклонил голову. – Только тихо.
Молодой юрист с серьезным видом кивнул и поехал прочь.
– Это смышленый парень, – сказал лорд Парр, погладив бороду. – И осмотрительный.
– Вы ему все рассказали? – уточнил я.
– Да, королева одобрила это после встречи с ним. Она очень привязалась к нему, – сказал старик. Я ощутил абсурдный прилив ревности, а лорд посмотрел на удаляющуюся фигуру Сесила. – Он амбициозен. Если мы закончим наше дело успешно, это может оказаться для него хорошей отправной точкой. Конечно, для него важны и религиозные принципы. А если мы потерпим неудачу, – добавил он понуро, – и король увидит опубликованную книгу, все мы можем кончить ужасно.
* * *
Стражник у ворот Тауэра почтительно отсалютовал лорду Парру. Наших лошадей отвели в конюшню, и мы пересекли Тауэр-Грин
[31].
