– Ничего не слышно про «Стенание»? – спросил я.
– Ничего. Прошло уже больше двух недель, как книга пропала. Я говорю королеве, что с каждым днем все менее вероятно ее появление на улицах, но она не верит. – Лорд Уильям издал короткий смешок, словно залаял. – Да и я, по правде сказать, тоже. Эти двое, с которыми вы столкнулись, – продолжил он, – один из них сказал, что вы не знаете, с кем связались. Намекая на кого-то наверху. А вы раньше говорили, что тут может быть замешан сэр Ричард Рич?
– Возможно.
– Столько всяких возможностей! Норфолк, Гардинер, Пэджет, поодиночке или все вместе, а может быть, кто-то еще. – Мой спутник покачал головой. – Нет, Пэджет всегда работает строго по указаниям короля.
– Вы уверены, милорд? Уолси и Кромвель тоже так начинали, а потом…
Уильям надул губы:
– Вы правы. В эти бурные дни мы не можем быть полностью уверены ни в ком.
– Меня по-прежнему беспокоит, милорд, что когда дурочка Джейн пришла на допрос, вместе с ней пришла леди Мэри.
– Это было просто неудачное совпадение.
– А я подумал, не может ли это быть чем-то более серьезным. Джейн действительно дурочка или может действовать, прикидываясь такой?
Лорд Парр покачал головой:
– Просто идиотка, в этом я уверен. Не могу представить, что она обманывает королеву таким образом: вы знаете, как моя племянница проницательна. И в любом случае она не подпускала Джейн к рукописи.
– Похоже, леди Елизавета недолюбливает дурочку Джейн.
Старый лорд фыркнул:
– Леди Елизавета недолюбливает очень многих. Особенно тех, кто отбивает у нее внимание королевы.
* * *
Мы приближались к Белой башне
[32]. Лорд Парр замедлил шаги, и, заметив, что на лбу у него поблескивает испарина, я вспомнил про его возраст и его замечания о своем здоровье. Он посмотрел на меня и с неловкостью сказал:
– Прошу прощения, в нашу последнюю встречу я был с вами резок. Это дело – большая головная боль.
– Я понимаю, милорд. Спасибо. – Я сознавал, что для человека такого положения и такого темперамента нелегко извиниться перед кем-то вроде меня.
Лорд коротко кивнул и посмотрел на Тауэр.
– Как я вам говорил, сэр Эдмунд Уолсингэм был моим предшественником на месте канцлера королевы, и он мой старый друг.
«В высших кругах королевства, – подумалось мне, – все друг друга знают, и они либо друзья, либо враги».
– Я собираюсь сказать ему, что вы действуете по поручению родственников моей жены и что в вашем деле замешан свидетель, который заявляет, что его допрашивали в Тауэре между – давайте выберем промежуток пошире – двенадцатым июня и пятым июля. Мы скажем, что вы не верите, будто он вообще был в Тауэре, и потому мог совершить правонарушение в другом месте.
– Понятно, – сказал я.
Мысль, что мне придется так нагло врать констеблю Тауэра, вызывала у меня неловкость.
– Мы скажем, что вы хотите проверить имена заключенных в этот промежуток времени, – продолжал лорд Парр. – В последнее время в Тауэре их было огромное число, и если я поручусь за вас, то, думаю, сэр Эдмунд позволит вам посмотреть записи. Можете пойти на такое? Потом мы попытаемся выяснить, кто дежурил, когда пытали Анну Эскью. Это было тридцатого июня или первого июля. Известие просочилось второго.
– Хорошо. – Мне вдруг вспомнилось выселение, которое мы с Коулсвином наблюдали утром. – Я могу сказать, что этот человек пытается обеспечить себе алиби по делу группы лиц, которые выселяли жильцов без должной процедуры.
– Домовладелец? Да, вы же работаете в Суде по ходатайствам, не так ли? – сказал Уильям с некоторым высокомерием. – Прекрасно. Но никаких упоминаний об Анне Эскью. Я не хочу наводить Уолсингэма на мысли о ней.
Из местного зверинца донесся громкий рев, и Лорд Парр улыбнулся:
– Я слышал, они завели новую тварь из Африки – животное, похожее на лошадь, но с несуразно длинными и тонкими шеей и ногами. Попрошу сэра Эдмунда показать мне его.
* * *
Мы вошли в Белую башню. Стражник впустил нас в большой зал, где, как всегда, стояли и сидели солдаты, болтая и играя в карты. В дальнем конце я узнал дверь, ведущую вниз, в темницы.
Затем мы направились вверх по лестнице, а после этого – по коридору, застеленному циновками, которые поглощали шум шагов, и вошли в просторную комнату, где навстречу нам встал человек чуть помладше лорда Парра, с белыми волосами и морщинистым лицом, заканчивавшимся длинной заостренной бородой. У стола стоял другой человек, еще немного моложе, с седыми волосами и бородой и с солдатской выправкой. Я низко поклонился им, а мой спутник пожал им руки.
– Сэр Эдмунд, – сказал он непринужденно, – мы не виделись несколько месяцев. Сэр Энтони Кневет, дай вам Бог доброго дня.
– И вам, милорд. Прошу прощения… – человек с солдатской выправкой засунул под мышку папку с бумагами. – Я обязан представить отчет мастеру секретарю Пэджету в Уайтхолл.
– Тогда не будем вас задерживать. – В голосе Эдмунда Уолсингэма послышалась нотка раздражения, и сэр Кневет поклонился и ушел.
Уолсингэм жестом предложил лорду Парру сесть, и тот сказал:
– Я должен спросить тебя о паре мелких делишек из тех времен, когда ты был при дворе королевы. Я бы написал, но потом подумал: почему бы не воспользоваться возможностью навестить тебя? Двор теперь в Уайтхолле.
– Я рад, что ты зашел. В Тауэре в эти месяцы была горячая пора. – Эдмунд многозначительно приподнял брови.
– Разве не сэр Энтони Кневет выполняет основную рутинную работу?
– Да, но ответственность остается на мне. И сэр Энтони стал совать нос кое-куда, куда не следует… – Сэр Уолсингэм прервался, пренебрежительно махнув рукой, и тут же сменил тему. – Как дела при дворе Ее Величества?
– Теперь полегче, – осторожно ответил лорд Уильям. – А как твоя семья? Как твой умный племянник Фрэнсис?
– Он теперь в Кембридже. Быстро растет, – грустно заметил его старый друг. – Напоминает мне, что я старею. В последние месяцы я почувствовал свой возраст.
– Я тоже, – с чувством сказал лорд Парр. – В старости жизненные соки изменяются и замедляются, не правда ли? – И тут он как бы между делом продолжил: – Сэр Эдмунд, прошу тебя о небольшом одолжении. Сержант Шардлейк – барристер в Суде по ходатайствам, он действует в интересах моей жены, и у него дело на Михайловскую сессию, в части которого здешние записи могли бы пролить свет на кое-что.
– О? – Уолсингэм посмотрел на меня.
Дядя королевы изложил историю о вымышленном свидетельстве. Эдмунд пронзительно взглянул на меня маленькими усталыми глазами.
