— Какой разумный мужчина.
— Я не боюсь, бабушка. Просто магистр Руанно вынужден хранить столько секретов и тайн, что не хочу взваливать на него еще и это. Я все ему расскажу, когда закончу свою работу, потому что потом…
Она так и не сказала, что будет потом. Она не смогла бы выразить это словами, даже в своих собственных мыслях, потому что выбор был слишком ужасен. Руан? Или дом? Как она сможет прожить остаток своей жизни без одного или другого?
— Потом, — сказала за нее бабушка, — тебе придется бежать отсюда очень далеко и очень быстро. Великий герцог захочет отнять у тебя все, что ты сделаешь. И если он тебя найдет, то не оставит в живых.
— Он не найдет нас, — сказала Кьяра, при этом сама не до конца веря в свои слова. — И если даже нам придется какое-то время скрываться, я ведь флорентийка до мозга костей, такая же, как ты. Я в любом случае рано или поздно вернусь домой.
Глава 37
Казино ди Сан-Марко
20 ноября 1577
Два месяца спустя
Сложнее всего оказалось перенести атанор. Кьяра выбрала самый маленький, из темно-серого камня, который хранился в глубине одного из шкафов великого герцога. Но даже он был слишком большой и тяжелый, чтобы вынести его из лаборатории в одиночку. Изучив его устройство, она сумела разобрать его на части и теперь выносила их по одной: основание, нижний ствол, верхний ствол и крышку. Каждый из этих элементов символизировал одну из четырех стихий: земля, огонь, вода и воздух.
После переноски атанора все остальное казалось сущим пустяком: реторта здесь, небольшой алембик там, немного трубок, набор серебряных мерных ложек, коробка стеклянных палочек. И, конечно же, все элементы, необходимые для четырех стадий, описанных в книге Томмазо Вазари. Кьяра вспоминала тот день, когда она решилась продать великому герцогу серебряную воронку. Она тогда еще подумала, что он богаче самого дьявола. И сейчас, обыскивая шкафы в лаборатории великого герцога, она еще раз в этом убеждалась. Сегодня она планировала унести отсюда немного очищенной серы и ртути. Проверив, что склянки надежно запечатаны, она обернула их мягкой овечьей шерстью и уже собиралась прятать в кожаную переметную суму, когда на пороге лаборатории появился не кто иной, как сам этот дьявол. У него был такой вид, будто все вокруг принадлежит ему.
В принципе, так оно и было.
— Сестра Кьяра, — обратился к ней великий герцог. Одна половина его вытянутого смуглого лица была освещена, а вторая оставалась в тени, из-за чего создавалось впечатление, будто у него два разных лица, немного криво соединенных между собой. Одно из них было лицом человека, а второе — демона. За те несколько месяцев, что прошли со дня рождения маленького принца Филиппо, он заметно прибавил в весе.
— Что ты здесь делаешь в одиночестве? Я не заметил твоего стражника у дверей.
В руках у Кьяры был стеклянный сосуд с ртутью. Спрятать его уже не было никакой возможности.
— Я ищу… считаю… провожу учет лабораторных запасов. — Она чувствовала, как горит у нее лицо. — Мы же снова собираемся приступить к magnum opus в день зимнего солнцестояния? И вот я решила проверить, достаточно ли у нас материалов.
Если бы она могла, то провалилась бы сквозь пол не раздумывая.
Великий герцог прошел через выложенный плиткой лабиринт к столу, возле которого стояла Кьяра. Двое сопровождавших его придворных остались стоять у дверей, нарочно отвернув головы, словно не хотели ни видеть, ни слышать того, что сейчас случится.
— А вот эта самая опись или учет, которым ты, судя по твоим словам, занимаешься, — продолжил герцог. — Неужели для нее нужна овечья шерсть и эта кожаная переметная сума?
Кьяра молчала.
Великий герцог взял у нее из рук стеклянную колбу с ртутью и повертел из стороны в сторону, глядя, как тягучая серебристая жидкость распадается на блестящие капли, перекатывается и снова принимает прежнюю форму.
— Ты собиралась это продать? Я правильно понимаю? — спросил великий герцог. Тяжело было сказать, что у него на уме. — Разве тебя плохо содержат? Неужели тебе, дочери простого книготорговца, не хватает той роскоши, которая тебя окружает, как мою мистическую сестру?
Продать?
Разумеется, продать!
Спасибо вам, ангелы небесные, за брошенный вами спасательный канат! Воровать минералы, чтобы продавать их ради денег, — это, конечно, нехорошо, но простительно. А вот если делать то же самое ради создания собственной лаборатории… Тут уж прощения не видать.
Она отошла от стола и бросилась на колени к нотам великого герцога, точно так же, как раньше делала это перед его братом, кардиналом.
— Ваша светлость, — прошептала она, смиренно опустив глаза. — Магистр Франческо, простите меня. Я ни в чем не нуждаюсь. Я и подумать не могла, что вы окружите меня такой немыслимой роскошью. И все это благодаря вашей щедрости. Единственное, чего мне не хватает, — это самих денег. А мне так хотелось купить подарок, и я хотела, чтобы это осталось тайной.
Украдкой взглянув на великого герцога, Кьяра увидела, что выражение его лица заметно смягчилось. Она довольно часто наблюдала, как придворные дамы льстят мужчинам, разыгрывая перед ними прелестную покорность, и тем самым умело ими манипулируют. Кьяра никогда не думала, что сама пустится в такие игры. К ее большому удивлению и смущению, ей оставалось лишь признать, что этот метод и впрямь работает.
— И что это за подарок? — сурово спросил великий герцог. Но Кьяра уже понимала, что это лишь притворная строгость, роль, которую нужно было сыграть. — Надеюсь, ты не обмениваешься подарками с мужчинами, забыв о данной тобой клятве?
— О нет, магистр Франческо, — поспешно сказала Кьяра, устремив на него взгляд своих широко распахнутых глаз. — Я хотела преподнести подарок великой герцогине. Я знаю о радостном известии… несмотря на то что она сама еще не вполне уверена, чтобы заявлять об этом во всеуслышание.
Великий герцог улыбнулся. Он не скрывал своих надежд на то, что очередная беременность его супруги подарит ему еще одного сына императорских кровей. Тогда у него уже будет трое сыновей.
— И что ты хотела подарить великой герцогине? — спросил Франческо и провел рукой по ее гладко зачесанным волосам. Призрак головной боли мягко расцвел за ее глазными яблоками, словно кроваво-красная роза, виднеющаяся сквозь утреннюю дымку. Хвала апостолам, что он был в перчатках. Коснись он головы Кьяры голой рукой, ее бы непременно вырвало прямо на его праздничную обувь.
— Нарядные башмачки, — выпалила она, даже не успев подумать, и поспешно добавила: — Крошечные, для малыша, чтобы его ножки были всегда в тепле, когда он начнет ходить. Я хотела купить мягкую кожу, металлические нити и драгоценные камни — рубины, сапфиры и топазы — цветов Медичи.
— Очаровательная идея! — воскликнул герцог. Он снова прикоснулся к ее голове, а потом жестом приказал ей встать. — Но не вздумай продавать материалы для алхимических опытов на уличных рынках, сестра моя, без моей личной охраны. Тебя запросто могут схватить доминиканцы и обвинить в колдовстве.
