– Пора остановиться, – шепнула она. – Донал уже закончил играть.
В зале и впрямь было тихо, только они одни танцевали, притягивая взгляды собравшихся и вызывая мечтательные улыбки. Иан осторожно поставил ее на ноги, придержал, чтобы она восстановила равновесие, и Алана невольно вспыхнула. Ей не хотелось, чтобы он ее отпускал.
– Я тоже хочу так танцевать, – прозвучал чей-то восторженный голос, и все рассмеялись.
Иан склонился в глубоком поклоне над ее рукой, как мог бы склониться на лондонском балу перед леди – или маркизой, – удостоившей его чести принять приглашение на танец. Алана прикусила губу, но он пожал ее пальцы, и она взглянула на него.
– Приходите в соляр, – шепнул он так, чтобы услышала только она.
У нее пересохло во рту, пальцы сжали шерстяную ткань юбки.
– Не знаю, надо ли… – с трудом выговорила она, вспомнив, как в предыдущий раз побывала вместе с ним в его мастерской. Только теперь она уже знала, что значит целоваться с ним и желать его. Если они поцелуются снова, она не сможет остановиться.
– Я почти закончил рождественский подарок для Фионы и хочу узнать ваше мнение, – объяснил он, и Алана вновь покраснела.
– Да?..
Она почувствовала себя глупо. Разумеется, он вовсе не собирается снова целовать ее – для этого у него есть Пенелопа. К тому же в прошлый раз Алана сама его поцеловала. Почти бросилась ему на шею. Да нет, не почти – и впрямь бросилась. Она разжала пальцы, сумела свободно сложить руки на уровне талии и бесстрастно улыбнуться.
– Конечно, приду.
Он кивнул и вышел из зала.
Час спустя, когда танцоры наконец утомились и разошлись довольные, Алана тихонько постучала в дверь соляра. Иан приоткрыл ее и выглянул в щелку. Алана вздрогнула: неужели при виде этого человека у нее всегда будет перехватывать дыхание? Заметно ли это? Она могла лишь надеяться, что нет.
Он отступил, пропуская ее в комнату, и она вдохнула запах древесных стружек, горящего в камине торфа и самого присутствия Иана.
Он сдернул ткань с какого-то предмета, стоящего на столе, и Алана увидела, что это туфли для Фионы: подошва одной была чуть толще, чем у другой. Приблизившись, Алана осмотрела подарок. Туфли выглядели грубовато, но Иан выдолбил каблук изнутри, поэтому они не были ни слишком тяжелыми, ни громоздкими.
Он взял туфельку в руки, повертел, провел по ней пальцем.
– Я отшлифую их и покрашу так, чтобы обе подошвы выглядели одинаково.
– Замечательно! – восхищенно произнесла Алана, взяв туфельку в руки и разглядывая ее.
– Возможно, после примерки понадобится кое-что доработать. Вот, к примеру… – он взялся за каблук, нечаянно задел пальцы Аланы, и по ее телу прошла волна желания. Она чуть не задохнулась и чудом не выронила туфельку. Иан остановился, но не убрал руку. Напротив, положил пальцы на ее ладонь, погладил, провел от кончиков пальцев до запястья. Она вздрогнула.
– Я… счастлив с тех пор, как вы появились в Крейглите, – негромко заговорил он, стоя вплотную к ней. – Благодаря вам я почувствовал себя… словом, как будто быть английским графом совсем не страшно, если вы… – Она приложила палец к его губам, останавливая его, но он поцеловал ее палец, давая понять, как собирался закончить фразу. – Почему всякий раз, когда я оказываюсь рядом с вами, мне хочется вас поцеловать?
Значит, это желание возникает не только у нее. Неужели и ее желание настолько же очевидно? Она заглянула в его глаза, прочла там ответ, и у нее дрогнули губы. Она закрыла глаза, заставила себя вспомнить о Мерридью и Пенелопе. Сердце болезненно сжалось. Оба они дали обещание другим людям. Пенелопа любит Иана. Наверняка любит. Разве можно не любить его?
А она, Алана, не любит Мерридью, зато любит свою мать. Деворгилла была в отчаянии, когда Меган сбежала с Россингтоном. Этот поступок причинил всей семье много горя, сожалений и боли. И если сейчас она, Алана, поцелует Иана, влюбится в него, это не принесет ничего, кроме боли, не только ей, но и тем, кого любит она и кто дорог Иану. Закрыв глаза, она боролась с желанием. Как легко было бы поддаться ему и исполнить свою мечту хотя бы раз!
Она отстранилась, покачала головой и обхватила себя обеими руками.
– Нам нельзя, Иан… я так не могу. Мы оба дали слово.
Он обошел вокруг стола, остановился за ее спиной и положил руки ей на плечи. И поцеловал в ухо.
– А как же быть с желанием? – спросил он.
Она наклонила голову, подставляя ему шею.
– А как быть с честью и долгом? – возразила она.
Он обнял ее и притянул к себе. Обоим казалось, что именно так все и должно быть.
– А как же судьба? Может, это судьба привела вас сюда, ко мне.
У нее ныло сердце, но она нашла в себе силы отстраниться.
– Я не верю в судьбу, – солгала она. Ей очень хотелось поверить и в судьбу, и в волшебство, и в настоящую любовь, и даже в счастливый финал. Но она помолвлена с маркизом Мерридью. Он ее судьба, а вовсе не Иан Макгилливрей. – Я обещала…
– Значит, вы готовы угождать всем, даже если ради этого понадобится наступить себе на горло. Я прочел это по вашим глазам, Алана.
– Что именно? – испугавшись, спросила она.
– Я же вижу, как вы смотрите на меня. Благодаря вам мне так легко представить себе иное будущее, совсем не то, которого мы оба ждали всего несколько недель назад.
Она прикрыла глаза, которые выдали ее, и почувствовала, как слезы жгут их.
– Как бы я хотела… – начала она и осеклась. Стоит ли говорить об этом? Что от этого изменится? Неужели желание выше обещаний и надежд?
– Чего бы вы хотели? – спросил он, и от его низкого голоса ее охватила дрожь. Ей хотелось бы никогда не соглашаться выйти за Мерридью, стать смелой, как ее сестра, отказать жениху, несмотря на риск разочаровать родную мать. И раньше познакомиться с Ианом. Гораздо раньше. Она крепко сцепила руки, чтобы не дать себе дотронуться до него. Но ее решимость быстро ослабевала. Она попыталась представить Иана в объятиях Пенелопы, мужем Пенелопы, отцом ее детей.
– Я сожалею, что ушла из Дандрум в тот день, – солгала она. – Вы на редкость удачливый человек, Иан Макгилливрей. Пенелопа будет вам чудесной женой.
– Вы так думаете? – бесстрастно отозвался он.
– Конечно. Она прелестна.
– А Мерридью будет чудесным мужем?
Алана молчала. Ответить она просто не могла. К горлу подкатил ком. Она попятилась к двери.
– Мне пора, – сказала она. – Я обещала Энни помочь на кухне, и Фионе надо… – придумать, что могло понадобиться Фионе, ей не удалось. Она знала только, что должна бежать. – Ей наверняка понравятся эти туфли, Иан. Вы… – она вдруг растеряла все слова.
Он склонил голову набок.
