– Какой ты стал холодный, – недовольно сказала она, начиная медленно поднимать платье, – даже не поцеловал меня при встрече. И сейчас не целуешь.
– Аньес… Зачем ты это делаешь? Ты же понимаешь, что это грех. Мы ещё не женаты, а последствия могут быть…
Аньес хотелось ответить ему, что теперь-то он со своими принципами точно на ней женится, но опасалась, что Чарльз сможет взять себя в руки и выставить её за дверь. Так что пока Чарльз бормотал что-то про возможные последствия, Аньес сняла с себя платье и предстала перед ним совершенно голой. Заметив, каким взглядом он смотрит на неё, внезапно утратив голос, Аньес улыбнулась ещё шире.
Обняв его за шею, она приникла к его губам и на этот раз получила полный долго сдерживаемой страсти ответ. Его рука сомкнулась на её груди, и Аньес довольно выдохнула. А потом она оказалась под ним, и Чарльз гладил её везде, куда мог дотянуться, а она стонала, подаваясь ему навстречу. Мгновение, когда он сделал её своей, запомнился ей резкой, ослепительной болью, которая на несколько мгновений вернула её на землю. Но потом боль схлынула, оставив их с Чарльзом наслаждаться близостью дальше. И, хотя Аньес показалось, что она не получила удовольствия сполна, она чувствовала себя очень счастливой, устраивая голову на его плече, когда он скатился с неё и лёг рядом.
Она уснула почти сразу же, а Чарльз ещё долго лежал, глядя в потолок и рассеянно поглаживая Аньес по щеке.
Аньес проснулась, когда за окном было уже совсем светло. Она вспомнила о том, что случилось вчера ночью, почти сразу же и попыталась найти рукой Чарльза, но его не оказалось рядом. Наверное, опять ушёл по делам. Аньес быстро поднялась, умылась в тазике с тёплой водой, которую кто-то сюда принёс, затем оделась и вышла из комнаты. В свою заходить не стала, сразу спустилась вниз, надеясь, что Чарльз всё-таки дома.
К её разочарованию, Чарльз ушёл. Аньес расстроенно вошла в кухню. Жанетта, что-то мешавшая в большой кастрюле, увидев её, тут же сказала:
– Вы наконец-то встали. Милорд уехал рано утром, сказал, что у него возникли сложности. Но он скоро вернётся.
Наверное, последнее она уже придумала сама, заметив, как побледнела Аньес. Жанетта поставила перед ней кружку горячего молока с мёдом, и Аньес выпила её, не почувствовав вкуса.
Ей не хотелось верить в очевидную истину. Но какие вдруг сложности могли возникнуть у Чарльза рано утром? Она поинтересовалась у Жанетты, приходил ли кто к ним, но та ответила отрицательно. Выходит, Чарльз придумал. И это после их совместной ночи! Она отдала ему себя, а он её оставил, тихо сбежав на рассвете. Даже не вспомнил о Дерби. Неужели ему всё равно, что с ней станет?…
Она вышла из кухни, не видя ничего перед глазами. В голове возникла мысль, но она не была пока ещё уверена, хватит ли ей смелости воплотить её в жизнь. И гордости, пожалуй. Стоит ли вешаться Чарльзу на шею, если он избегает их свадьбы, как чумы? И всё же, зло подумала Аньес, поднимаясь наверх, он лишил её девственности и поэтому ему придётся отвечать. И, если он думает, что она покорно будет дожидаться его здесь, то он глубоко ошибается.
Аньес решила не медлить. Войдя к себе, переоделась в свежую одежду, бросила в кошель на поясе немного своих драгоценностей, в том числе и кулон Дерби, и все свои деньги. Подумала о еде, но незаметно её взять не получилось бы, значит, придётся потратиться.
Она не собиралась уходить из дома тайком, пусть лучше Жанетта и остальные думают, что она просто пошла побродить по городу и вернётся через несколько часов. Однако Аньес показалось, что её ухода всё же никто не заметил. Она вспомнила свои вчерашние страхи насчёт того, что Дерби может следить за ней, но отбросила их.
Аньес быстрым шагом направилась к городским воротам. Пешком она, конечно, быстро не доберётся, но за два дня, наверное, управится. Она догадывалась, что дорога из Рочестера в Лондон сейчас должна быть заполнена торговцами, крестьянами и просто странниками, поэтому опасаться ей особенно нечего. Если только Дерби, но он же не сможет догадаться, куда именно она пошла. А если догадается, то не так скоро…
Аньес прокручивала эти мысли в голове для того, чтобы благоразумие не взяло верх. Она не была дурой и понимала, что одной проделать такой путь на самом деле очень опасно. И ещё неизвестно, что ждёт её в Лондоне. Как показали последние события, её ожидания часто не оправдывались. И всё же у неё не было выбора. Оставаться в Рочестере и почти наверняка попасться в руки Дерби? Аньес мутило при одной только мысли об этом. А в Лондоне Чарльз… Если он мог куда-то уехать, то только туда. И, кто знает, быть может, у него и вправду возникли какие-то сложности…
Конец лета в Англии выдался жарким, и Аньес, одевшая шерстяное платье, задыхалась от жажды, едва дойдя до ворот. Там она заметила пузатого торговца сидром и купила у него кружку. Стало немного легче, и она бодро вышла за ворота и отправилась по главному тракту на северо-запад. Первые несколько часов пути прошли почти незаметно. Аньес даже отвлеклась от своих невесёлых размышлений, глядя на всё то, что окружало её. Она будто снова, как и вчерашним утром, окуналась в настоящую жизнь; всё было таким новым, странным, незнакомым, но привлекательным. И ей было ничуть не скучно, хоть она и шла одна и не говорила ни с кем. В Виндзоре, к примеру, она частенько скучала, хотя всё время была окружена людьми… В эти первые несколько часов пути она немножко приблизилась к пониманию того, почему некоторые люди любят подобную жизнь и не стремятся к высокому положению.
Однако ближе к вечеру, когда дорога опустела на глазах и пошёл моросящий дождик, Аньес уже с тоской вспоминала тёплые и безопасные покои во дворце. Или хотя бы в доме Чарльза, который она покинула. Ей стало тревожно, начали приходить на ум слышанные когда-то истории о разбойниках, поджидающих своих жертв на пустынных дорогах. Аньес огляделась по сторонам. Позади неё никого не было, а вот далеко впереди поскрипывала повозка, и Аньес, собрав все свои силы, поспешила нагнать её. Всё лучше, чем остаться совсем одной.
Одиноким путником оказался старик лет шестидесяти, который понукал пони, сгорбившись под дождём. Аньес он показался мирным, и она решила присоединиться к нему. Изложив свою просьбу, она получила короткий кивок и забралась в повозку.
– Ты-то, конечно, устала, поди, за день, – заметил старик. Он обернулся к ней и его немного косые глаза вперились в её лицо. – Да и я тоже, чего уж тут, но останавливаться на ночь не собираюсь, нет, – покачал он головой, – иначе не попрощаюсь с сыном.
Как выяснилось, сын у старика – строитель – упал с лесов и получил травму головы. Наверняка умрёт, но пока ещё держался, и старик спешил повидать сына прежде, чем тот покинет землю.
Пока старик (его звали Джо) рассказывал свою историю, Аньес размышляла о том, как скоро прибудет в Лондон и как встретит её там Чарльз. Думать о том, что он разозлится, ей не хотелось. Она попыталась отвлечься рассказом Джо, но так как говорил он только про то, как хорошо им когда-то было и как тяжко сейчас после многочисленных смертей в семье, Аньес приуныла. Она кивала, вежливо выражала сочувствие, охала, когда это приходилось к месту, и Джо был очень доволен, что нашёл такую отзывчивую собеседницу.
