– Вы-то хорошо одеты, – заметил он, остановив взгляд на её кошеле. Аньес в первый раз за весь с ним разговор насторожилась. – Отец-то, небось, хорошее пузо наел на торговле? Или уж муж у вас?
Аньес улыбнулась, вспомнив подтянутого отца и его не слишком положительное отношение к торговле. И ещё она вспомнила Чарльза, сбежавшего после их первой ночи любви.
– Я осталась одна, – не вдаваясь в подробности, ответила она, – мои единственные родственники в Лондоне, потому я иду туда сейчас.
– Всё одно, везде несчастья, – забормотал Джо.
Больше он у неё ни о чём не спрашивал.
Аньес удивилась, как быстро они доехали до Лондона. К полудню следующего дня, усталая и невыспавшаяся, но определённо воодушевлённая скорой встречей с Чарльзом, Аньес рассталась с Джо в нескольких кварталах от Олдвича, где находился особняк Чарльза. Она уже мечтала о том, с каким удивлением встретит её Чарльз, а она скажет ему, что очень вымоталась и ей нужно поспать, но потом они серьёзно поговорят и уж точно поженятся.
Однако её ждало большое разочарование. Чарльза дома не оказалось. На пороге Аньес встретила Грэйс, которая всегда относилась к ней дружелюбно, но теперь даже не пригласила внутрь.
– Это вы, – сказала она изумлённо, но в этом изумлении слышалась не радость от встречи, а скорее расстройство. – Вы должны быть в Рочестере.
– Рада видеть тебя, Грэйс. Может Чарльз встретить меня?
– Он уехал.
– Он уехал несколько дней назад в Рочестер, – уточнила Аньес. – Но должен был вернуться вчера.
– Нет, – странно посмотрела на неё Грэйс. – Он уехал в Рочестер, но не возвращался оттуда.
Аньес смотрела на неё во все глаза. Эта новость огорошила её. Она представляла себе различные развития событий, но уж точно не такое, где бы оказывалось, что Чарльз и вовсе сюда не приезжал.
– Но он должен же скоро вернуться, – успокоила саму себя Аньес. – Он никогда не покидал столицу надолго, ведь так? Все мятежники здесь… По крайней мере, Фитцуолтер, Ноллис… да и архиепископ Лэнгтон ещё не мог уехать!
Грэйс посмотрела на неё с сочувствием:
– Не думаю, что на этот раз Чарльз вернётся слишком скоро. Кажется, намечается нечто серьёзное, многие покинули Лондон. Ноллис точно уехал.
– И что же мне делать? – простонала в отчаянии Аньес. – Я могу остановиться здесь, – тут же ответила сама себе.
И правда, она подождёт Чарльза в его доме. Будет сидеть тише воды, ниже травы: никто и не узнает, что она снова в Лондоне. И слуги никому не скажут. Но Грэйс выглядела теперь совсем несчастной, и у Аньес сжалось сердце в предчувствии чего-то плохого.
– Вы не можете остановиться здесь… Чарльз продал этот дом.
Аньес не нашлась, что сказать. Грэйс добавила:
– Мне очень жаль. Я и сама уезжаю в родной Солсбери, не знаю, удастся ли мне теперь хорошо устроиться…
Аньес кивнула и отвернулась. Медленно спустившись по ступеням крыльца, закрыла глаза и подумала, что может упасть в обморок. У Грэйс был родной Солсбери – у Аньес теперь не было ничего. Чарльз уехал, не дождавшись, пока она проснётся, а до этого продал свой дом, но и слова ей не сказал об этом. Похоже, Дерби был прав, и Чарльз никогда не любил её.
Аньес ушла с Олдвича, ни разу не оглянувшись на дом, в котором познала и счастливые, и горькие минуты. Странно, но мысль о предательстве Чарльза не отозвалась болью в сердце. С недоумением Аньес поняла, что в глубине души всё же ищет оправдания ему, продолжает надеяться, что всё это лишь цепочка недоразумений, начавшаяся с появлением снова в её жизни Дерби. Как он умудряется испортить всё, будучи даже так далеко?
Она буквально валилась с ног. Если и упадёт в обморок, то только от усталости. Она чувствовала себя опустошённой, просто сил не было ни для гнева, ни для ужаса, ни для горя. Но не ложиться же ей прямо посреди улицы? Аньес собралась и усиленно подумала о всех своих лондонских знакомых. Сейчас она могла бы простить Рене и пойти к ней, но не знала, где та находится. Через минуту Аньес поняла, что совсем никого не знает в городе. Если бы она не рассталась так скоро с Джо, то могла бы попросить у него помощи.
Аньес огляделась и поняла, что находится на Бонд-стрит, почти напротив той лавки, в которой когда-то произошла небольшая стычка между Чарльзом и другим мужчиной, обвинившим невинного мальчика в воровстве. Столько всего случилось с тех пор, а улица совсем не изменилась. Такая же шумная и людная.
Аньес прижала руку к поясу, чтобы кто-нибудь не срезал кошелёк. Теперь она должна быть крайне осторожной. И снова вспомнился тот день и Чарльз, давший целый шиллинг мальчишке. Аньес вдруг нахмурилась, пытаясь ухватить нужное воспоминание. Тот мальчик назвал своё имя, но Аньес его уже не помнила, а также сказал, что живёт с больной матерью… И, кроме того, он сказал, где живёт!
Аньес заволновалась и спросила у первого попавшегося человека, где находится здание суда. Оказалось, не так далеко, и минут через двадцать Аньес была уже на месте. Искомое здание суда Аньес ничуть не заинтересовало, а вот в дом напротив она постучала тут же, не давая себе времени на сомнения. Открыл мальчик, которого Аньес сразу узнала. Она тепло ему улыбнулась, но он продолжал смотреть на неё настороженно.
– Здравствуй, – сказала Аньес, – ты должен помнить тот день, когда один благородной господин спас тебя от обвинения в воровстве. Он дал тебе шиллинг, чтобы ты смог позаботиться о себе и своей матери.
Лицо мальчика тут же прояснилось, и он выдохнул:
– А я вас теперь узнал! Вы были тогда очень красивой.
Аньес слабо улыбнулась. Сейчас-то она не выглядела очень красивой.
– Я оказалась в трудном положении, – призналась она. – Мне негде остановиться.
– Так проходите же, – пропустил её в дом мальчик. – Ваши деньги очень нам помогли.
Деньги Чарльза, поправила про себя Аньес. Только краем уха услышала, что он говорил о недостатке места и о том, что с пропитанием всё равно проблемы, но это было не важно. Она опустилась на солому и сразу же уснула.
Глава 26. Наёмник
Таверна «Дождь из эля» всегда пользовался большой популярностью, возможно, благодаря удачному расположению: она находилась на дороге, ведущей от церкви Св. Жиля у северных ворот к сердцу города. Обычными её посетителями являлись рабочие и не слишком зажиточные горожане, каковых в столице имелось предостаточно, но это место также облюбовали и те, кому было необходимо незаметно провернуть тёмные делишки. В переполненной таверне это не представляло трудности. Внимательный взгляд наблюдателя без труда смог бы уловить, как потрёпанный матрос ожесточенно объясняет что-то грузному торговцу или как некий человек в чёрном плаще, прикрыв лицо, передаёт монеты в руки худому пареньку с горящими глазами, который поспешно кивает.
В этот прохладный, пасмурный вечер в начале сентября за дальним столом сидел один посетитель, который явно не стремился быть узнанным. Он был одет в длинный плащ из чёрного сукна, а на голову натянул широкий капюшон, который оставлял на виду лишь мощный, выступающий вперёд подбородок. Поставив локти на стол и согнувшись в спине, он сидел перед полной кружкой с элем, а взгляд его, вероятно, был прикован к двери, то и дело открывающейся и впускающей новых посетителей.
