– Охотно, – кивнул Ноллис.
Он настороженно взглянул на стоявшую позади Чарльза девушку, и Чарльз пояснил:
– Леди Аньес Марильяк, барон Ноллис, – представил он их друг другу. – Леди Аньес теперь с нами, – многозначительно посмотрел он на Ноллиса.
– Ты зря время не терял в Лондоне, – усмехнулся мужчина, пристально глядя в глаза Аньес.
Её это не смутило и не оскорбило: она понимала, что едва ли ей сразу станут доверять. Но ничего, она успеет ещё доказать всем этим людям свою преданность.
– Давай пройдём в палатку, – предложил Ноллис, – и я тебе всё подробно расскажу.
– Леди Аньес идёт с нами, – предупредил Чарльз и ободряюще улыбнулся ей.
Ноллис кивнул и, развернувшись, повёл их к палатке.
Когда все устроились внутри, Ноллис, не мешкая, начал говорить:
– Мы выжидали до последнего, пока все наши возвратятся из Лондона. Почему тебя так долго не было?
– Дела, – отмахнулся Чарльз. – Так что же, решили начать с Нортемптона?
– Да, – кивнул Ноллис, – а затем освободим и другие замки от наёмников короля! С этим, – махнул он в сторону сокрытого от их глаз замка, – дело почти решено. Мы застали их врасплох, продовольствия у них мало, вооружение плохое, а завтра будут переговоры, которые всё и решат.
– Самое главное для нас – взять Лондон, – заметил Чарльз.
– Разумеется. Мы туда и держим путь, но и про остальные города не забываем. Ты не хуже меня знаешь, как важно разорить оплоты королевской власти. А сегодня утром из Лондона прибыли наши послы. Товертон, горожане за нас. С такой мощной силой взять столицу – дело плёвое. Мы ещё заставим короля позорно бежать из своей резиденции!
Ноллис говорил с воодушевлением, глаза его светились предвкушением будущих побед. Аньес сама не замечала, что её глаза горят так же. Она была искренне рада за союзников, хотя и не сомневалась в их силах после того случая с мальчиком, который якобы украл сумку у знатной женщины. Новость, что горожане на стороне мятежников, её нисколько не удивила. Так и должно быть: разве станут люди терпеть притеснения, когда есть те, кто готов их освободить?
– Этот замок принадлежит Тилли, не так ли? – уточнил Чарльз, чуть нахмурившись.
– Именно.
– Откуда тогда такая уверенность, что замок быстро сдастся? Насколько я знаю, Тилли очень верен своему сюзерену.
– Всё так, – согласился Ноллис, – однако не забывай про консилиум
[13], что учредил здесь Джон. Они далеко не так ему верны, как можно подумать со стороны. За деньги и обещанную им свободу продадут своего короля, как пить дать. А Тилли не сможет противостоять сразу одиннадцати людям. К тому же, он прежде всего благоразумный человек, и понимает – город долго не продержится. А Джону сейчас не до того, чтобы присылать им подмогу. Он скорее будет готовиться к нашему нападению на стены Лондона.
– Надеюсь, вы всё хорошо просчитали… – сказал, наконец, Чарльз. – Пока я был в Лондоне, совсем отстал от жизни. Зато… – Он взглянул на задумчивую Аньес. – Я привёз нам новую союзницу.
Ноллис посмотрел на неё без особой радости. Он не понимал, зачем им эта союзница и почему Лэнгтон так рад ей, если никакой пользы от неё не предвидится.
– Ваш отец… – обратился к ней Ноллис. – Не Эдмон ли Марильяк?
– Да, сэр Эдмон Марильяк – мой отец, – вскинув голову, ответила Аньес, внутренне сжимаясь от неодобрительного взгляда Ноллиса. – И он не на вашей стороне, к моему большему сожалению. Однако я здесь потому, что разделяю ваши интересы.
Чарльз ободряюще улыбнулся ей и похлопал друга по плечу.
– Мы с тобой позже поговорим…
– Очень хорошо. Но откуда же мне знать, что вы – не подосланная королём шпионка? – сузив глаза в подозрении, Ноллис наблюдал за ней, будто выискивая подвох в её поведении.
Рука Чарльза крепко сжалась на плече союзника.
– Ноллис! Ты переходишь все границы.
Ноллис не обратил внимания на это высказывание и продолжал смотреть на Аньес, ожидая ответа. Аньес же замешкалась. Откуда им знать, что она, в самом деле, на их стороне? Только Чарльз может поручиться за неё… Но, если к ней все отнесутся с таким же недоверием…
Аньес, не отводя от него взгляда, медленно ответила:
– Чарльз мне верит. Для вас это единственное доказательство моей верности. Но если вам его недостаточно, вы вольны поступить так, как пожелаете.
На миг ею завладел страх, что Ноллис так и сделает: возьмёт и выгонит её. Но Ноллис сдержанно улыбнулся и подошёл ближе, останавливаясь перед самым её лицом.
– Вы не правы. Я не волен поступать с вами так, как желаю. Если остальные решат, что вы достойны доверия, вы останетесь с нами. Так что, Товертон, я советую вам прямиком отправиться к Фитцуолтеру и поговорить о леди Аньес.
Он слегка поклонился ей и вышел.
Чарльз подошёл к ней и взял за плечи, заставляя посмотреть на него.
– Он недоверчив. Не обижайтесь, вскоре он примет вас, как и все остальные.
Аньес согласно кивнула, однако в душе не ощущала себя такой уверенной, как ещё час назад.
Когда они с Чарльзом немного отошли от палатки Ноллиса, Аньес остановилась и повернулась к нему.
– А что, если мне скажут уйти?
– Не скажут, обещаю, – мягко улыбнулся ей Чарльз. – Главное, Аньес, – посмотрел он на неё уже обеспокоенно, – когда будем в Лондоне, ни за что не идите к своему отцу. Даже если его уже не будет там, это всё равно могут расценить как измену.
Аньес усмехнулась. Куда ни взгляни, что ни сделай – теперь ей всегда нужно опасаться, что её поведение расценят как измену. А она-то, наивная, думала, что с мятежниками её ждёт более-менее спокойная жизнь.
– Но я в любом случае не позволю, чтобы вам причинили зло, – тихо сказал ей Чарльз.
Она вздрогнула и подняла на него глаза. Возможно, то была лишь игра света, но ей показалась неподдельная нежность в его взгляде. На сердце у неё потеплело.
– Ваши дела в Лондоне… из-за которых вы не прибыли вовремя в Брэкли… Они касались меня?
Чарльз не стал юлить и ответил прямо:
– Да.
– Но зачем вам всё это? Я ведь не принесу никакой пользы.
– Этого никто не может знать, Аньес, – задумчиво сказал Чарльз, – может, вы принесёте нам победу. Кто знает?… А теперь, – сказал он уже обычным, лёгким тоном, – пойдёмте к Фитцуолтеру.
Аньес кивнула, и они пошли дальше по лагерю. Многие воины устроились перед палатками и либо чистили оружие, готовясь к возможному завтрашнему бою, либо переговаривались друг с другом, изрядно подпитывая свою беседу не особо приличными шутками.
