Последовало молчание, в продолжении которого Ноллис чуть не испепелил взглядом притихшую Рене, а Чарльз подался вперёд, как будто намеревался проникнуть в её душу и таким образом узнать истинное положение вещей.
– Говорите, леди Рене, – нетерпеливо подтолкнул её Ноллис. – Не имеет смысла скрывать правду. Она рано или поздно выплывет наружу.
Она продолжала молчать, только крепче стиснула руки вместе, всё так же избегая взглядов обоих мужчин.
Чарльзу это начало порядком надоедать. Он уже не думал о предстоящем разговоре с дядей. Теперь ему было важно узнать, правда ли то, что говорит Ноллис. У него никогда не было оснований не верить своему приятелю. Единственное, что сейчас заставляло Чарльза сомневаться в правдивости его слов – настойчивое желание Ноллиса уличить Аньес в предательстве. Ради этой цели он мог если не обмануть Чарльза, так, по крайней мере, воспринять всё не так, как было на самом деле. Именно поэтому Чарльзу было важно услышать, что скажет подруга Аньес.
– Да, это правда! – воскликнула, наконец, Рене, вскакивая со своего места.
Обстановка вокруг была настолько напряжённой, что она не выдержала и сорвалась. Намеренная до того молчать при любом раскладе, потому что уже раскаялась, что рассказала обо всём Ноллису, она всё-таки призналась Чарльзу. И теперь ей было страшно, но не за свою участь и даже не за то, как встретят вернувшуюся Аньес. Она боялась, как посмотрит на неё подруга, когда поймёт, благодаря кому её встреча с Дерби стала известна Чарльзу.
– Почему она… – начал было спрашивать Чарльз, но она не дала ему договорить.
– Не знаю! Я больше ничего не знаю и ничего не скажу! – срывающимся голосом проговорила она и стремительно выбежала из гостиной, пока очередной вопрос не достиг её ушей и ей не пришлось на него отвечать.
После её бегства вновь повисло долгое молчание. Теперь Ноллис уже не выказывал прежнего нетерпения. Он снова уселся на своё место и стал наблюдать за Чарльзом, который мыслями сейчас находился явно не здесь.
Ноллис был рад, что наконец-то смог открыть другу глаза на ту, в кого тот так опрометчиво влюбился. Теперь он опасался только, что Аньес сможет каким-нибудь образом вымолить прощение Чарльза, и тогда всё их дело встанет под угрозу.
Чарльз же и в самом деле позабыл о присутствии Ноллиса. Неужели он ошибся в ней, и Аньес – предательница? Чарльз не мог поверить в это, потому что сам видел, какой испуганной была она в ту ночь, когда приехала на взмыленном коне из Виндзора в его дом. После того, что предложил ей король, она не могла верно служить ему. Может быть, она и имела какие-то секреты, но он знал её характер уже достаточно, чтобы понять, что она не способна оставаться на стороне того, кто чуть было её не обесчестил.
А это может значить только то, что с Дерби она заговорила по совершенно иной причине. Глаза его потемнели, а рука, лежавшая на подлокотнике, сжалась в кулак при мысли, что все её слова о любви были ложью.
– Лучше узнать об этом раньше, чем позже… – заговорил Ноллис в попытке утешить его, но Чарльз, пару раз глубоко вдохнув, в упор посмотрел на мужчину, заставляя его подавиться своими словами.
– Уходи.
Ноллис был довольно благоразумен, потому безо всяких слов встал и направился к выходу. Однако не успел дойти до двери, как ту с другой стороны открыл кто-то другой.
Непроизвольно Ноллис отступил на шаг, но затем улыбнулся, пропуская даму вперёд. Аньес – а это была она – посмотрела на него несколько затравленно и прошла мимо. Ноллис же, не оборачиваясь, закрыл за собой дверь и, только миновав прихожую и выйдя на улицу, позволил себе тихо рассмеяться под нос. В таком состоянии, какое у Чарльза сейчас, Аньес не светит никакое прощение!..
Глава 21. Предложение и изгнание
Только через несколько минут она поняла, что дома Чарльза поблизости нигде нет. То ли Дерби её завёз куда-то не туда, то ли она, поглощённая своим гневом, прошла мимо. Повернув назад, Аньес двинулась обратно, надеясь, что экипажа Дерби там уже нет.
На душе было отвратительно. Эта встреча с человеком, которого она ненавидит, его насмешки, унизительные намёки… Всё это она вытерпела лишь для того, чтобы через него передать пару слов отцу. Заплатила ту мерзкую цену, которую он потребовал. Однако уверенности, что до отца дойдут её слова, не было. Дерби сам признался, что ему не стоит верить.
Теперь она сожалела о своём поступке. Возможно, она была не права, когда посчитала, что Чарльз ей не помощник в этом деле. Она думала, что он ни за что не согласится связываться с её отцом, потому что это было опасно прежде всего для неё. Чарльз неоднократно предупреждал её об этом. С другой стороны, она могла вообще не обращаться к отцу. Она могла попросить Чарльза сделать всё возможное, чтобы найти сестёр и брата. Но в последнее время он стал столь далёк от неё, что она не решилась вешать на него все свои проблемы. Заниматься поисками своих детей должен отец, а не кто-то другой.
А её отец вместо этого наслаждается жизнью в обществе новой жены. Каждый раз, когда думала об этом, Аньес чувствовала всё возрастающую ненависть к родителю. Она не могла простить его малодушия, не могла простить того, что он забыл о своей семье. Порой она осаждала себя, ведь она не могла знать наверняка, что чувствует отец. Но, как ни посмотреть, выглядело всё так, словно отец с радостью освободился от досаждающих ему оков и теперь начал новую жизнь.
Не могла она не думать и о том, что её вина во всём, что случилось, определённо есть, и вина эта – большая. Была ли она права, когда так легко отказалась от прежней жизни? Когда оскорбила короля и примкнула к мятежникам? Если в первые дни после бегства из Виндзора она утешала себя тем, что мятежники борются за правое дело, то после она убедилась, что никакого правого дела нет. Что один лагерь, что другой – все стремились за собственной выгодой. А она… У неё не было совершенно никакой выгоды. Единственное, что она обрела, – любовь в лице Чарльза. Но и в этом теперь уже не была так уверена.
Очнувшись, она осмотрелась вокруг. Это место она уже знала и знала, что дом Чарльза где-то совсем рядом. Остановившись на пару секунд, она пригладила волосы, поправила платье, нацепила на лицо безмятежное выражение, и уже после продолжила путь. Она надеялась, что её приход останется незамеченным. Как надеялась и на то, что, кроме пары слуг, никто не заметит, что Рене вернулась домой одна.
Заволновавшись, она ускорила шаг. Не слишком ли долго она отсутствовала? Что может, при случае, придумать Рене, чтобы объяснить её задержку и то, что они вернулись домой по отдельности? «Быть может, зря я волнуюсь, – попробовала она успокоить себя, подходя всё ближе к дому, – Чарльз наверняка занят и ничего странного не заметил. Если только ему не донесли…».
Она вспомнила Ноллиса и его уверенность, что он сможет доказать её измену. Для Ноллиса это была отличнейшая возможность исполнить свой замысел. Если только он узнает о том, что она говорила с Дерби… Всё будет плохо.
