— Сказала бы: прибавь темп, если не хочешь, чтобы тебя сцапали, — задорно парировала Эй Джей.
— Нет. Вы бы сказали: скидывай вещички и разводи огонь. Поверьте мне, мисс Келлехар, поскольку я более вашего компетентен в вопросах спасения жизней. Считайте, что мы выполняем инструкцию.
— Намекните, лейтенант, в какой инструкции прописано, что гражданский, обязан раздеться по приказу офицера особого подразделения? — упрямо проговорила Эй Джей.
— Ух ты! — воскликнул Уэст. — Стыдливость, бесспорно, красит женщину, но никак не заложника. Так что вам придется сбавить тон, мисс Келлехар. Что же касается меня, то я уже определился. Мы обязаны обработать наши раны.
— У меня их нет.
— У меня есть, — поставил ее в известность лейтенант.
— Поступайте, как знаете, офицер. Вы солдат. Что вам светские условности…
— Остановимся здесь, — перебил ее Майкл.
Он снял с плеч походный рюкзак и расстегнул его. Лицо и тон офицера в одночасье переменились. Место общительного шутника занял невозмутимый командир, который сказал:
— Приступайте. Мои требования обоснованы ситуацией, и я заставлю вас их выполнить, мэм.
— У вас есть аптечка? — удивилась Эй Джей, следя за каждым движением офицера.
— Ручаюсь, бросившись с отвесной скалы в воду, вы не избежали ударов. Судя по тому, что вы спокойно передвигаетесь, переломов нет. Но ушибы и ссадины наверняка есть, — сухо пояснил лейтенант.
— И?
— Вы сами еще недавно утверждали, что без надлежащего ухода сестре Марии-Елене грозит гибель. При такой жаре любая рана может принести большие неприятности, — более раздраженным тоном проговорил Майкл.
— Но вы тоже могли получить повреждения, когда спасали меня.
— Совершенно верно, мисс Келлехар. Я осмотрю, вас, а вы меня, и если возникнет необходимость, обработаем раны, — изложил свой план военный. — Я точно знаю, что ранен в ногу. Вот кровь. Можете убедиться.
Майкл на глазах у опешившей женщины стал расстегивать рубашку, ремень, брюки.
Эй Джей старалась не смотреть на мужчину, как идиотка, и не хлопать ресницами в изумлении, а принялась исследовать содержимое его аптечки, куда в изобилии натекла речная вода.
— Достаньте антибактериальную мазь, — подсказал офицер, спуская брюки.
— Ой, — невольно вырвалось из груди Эй Джей, однако Майкл даже бровью не повел. — Это пулевое ранение! — воскликнула она, увидев в верхней части бедра, ближе к тому месту, которое зовется ягодицей, обожженную и кровоточащую глубокую рану.
— Не страшно. Кость не задета. Но обработать придется. Этот выстрел прибавил мне решительности, и я прыгнул вслед за вами в реку.
— Больно? — спросила Эй Джей, обрабатывая рану обеззараживающим средством.
— Симпатичный будет шрамик. И место отличное, чтобы хвастать им. Буду рассказывать сослуживцам, как длинноногая миссионерка лечила этот лакомый участок плоти…
— Не болтайте, офицер. Я не хочу причинять вам боль сознательно, — осадила шутника женщина.
— Вряд ли вы в состоянии причинить вообще кому бы то ни было боль, — уверенно произнес военный.
— Кровь не останавливается, — посетовала она.
— Это из-за жары. Не возитесь. Достаточно, мисс Келлехар.
— Помолчите-ка, герой. Можете вы помолчать немного? — раздраженно прикрикнула на него женщина. — Я уже поняла, что вы крутой. Но если кровь хлещет, это непорядок. В конце концов, огнестрельное ранение — не рядовая царапина. И то, о чем вы говорите «не страшно, кость не задета», я бы назвала большой опасностью. Рана обширна.
— По-вашему, я кокетничаю? — весело поинтересовался Майкл.
— Значительно хуже. Вы бахвалитесь, — обругала его женщина.
— Обычно это доставляет удовольствие мужчинам… Простите, что я снова болтаю.
— Полагаю, болтовня не дает вам расплакаться от боли, как на вашем месте сделала бы любая девчонка вроде меня, — догадалась Эй Джей.
— Совершенно верно, мисс Келлехар. Вы меня поймали… Но в гораздо большей степени мне помогает надежда.
— Надежда на что? — неосторожно осведомилась Эй Джей.
— Надежда увидеть ваши ссадинки и царапинки.
— Начинайте молиться. Возможно, Господь вас услышит, как услышал меня, — отрезала она.
— У вас прелестные ручки. Их прикосновение эффективнее всякого обезболивающего. Умоляю, продолжайте меня дезинфицировать, леди.
— Хватит зубоскалить, офицер, — огрызнулась она.
— Почему на вашей прелестной ручке нет обручального кольца?
— Потому что я вдова, лейтенант Уэст. Есть еще вопросы?
— Простите, — смущенно произнес он.
— Прощаю, — холодно отозвалась Эй Джей. — Полагаю, теперь можно наложить повязку.
— Пока вы занимаетесь мною, я должен вам кое-что сказать. Кое-что неприятное… — тихо начал Майкл.
— Говорите же, — потребовала она, в один миг напрягшись.
— Река забрала мою рацию и залила навигационное устройство, — выпалил Майкл.
— Что? — в отчаянии воскликнула женщина. — И все это время вы несли чушь про мои ноги и свою ягодицу!
— Вы еще не наложили бинт, мисс Келлехар, — напомнил ей офицер. — В любом случае ситуация не безнадежна. Мы живы. И я знаю, куда идти… приблизительно, — заверил он.
— Стойте ровно, я вас осматриваю, — процедила Эй Джей.
— Не пропускайте не миллиметра.
— Я устала от ваших шуточек, офицер. Избавьте, — нервозно осадила его женщина и тихо добавила: — Павлин.
Эй Джей, как и намеревалась, тщательно осмотрела своего спасителя. Обработала все повреждения перекисью водорода, сколько-нибудь значительные смазала мазью, щедро облепила его бактерицидным пластырем.
Вне зависимости от желаний, ей пришлось не только осматривать эту гору мускулов, но и прикасаться к ней. Помимо свежих повреждений, она заметила на его теле несколько застарелых белесых рубцов. Ее подмывало спросить, в каких сражениях он получил ту или иную отметину, но, опасаясь доставить ему удовольствие этими вопросами и дать повод поразглагольствовать, Эй Джей предпочла воздержаться.
Невольно напрашивались сравнения. Ее покойный супруг Дэн тоже не был хлюпиком. Его, скорее, можно назвать громилой. И еще он был феноменально волосат, ее обожаемый рыжий гигант Дэн. Шорты и футболки трещали по швам, когда Дэн напрягал свои мускулы. Он очень любил проводить время на свежем воздухе, отдыхать активно, однако его веснушчатая ирландская кожа этого не переносила, отчего Дэн всегда напоминал переваренного рака.
А этот парень был оливковым и гладеньким, как девица, если не считать упомянутых шрамов и кровоподтеков.
