«Calix meus inebrians».
– Это и есть ответ, который тебе нужен? – спросил сэр Марриотт.
– Да, сэр.
Хозяин всмотрелся в первую страницу:
– Тут все на латыни, верно?
– Нет, сэр.
– А мне показалось, это латынь. Я посмотрел, но, конечно, ничего не понял, а спрашивать сэра Джона, – (сэр Джон был местным священником), – мне не хотелось. Ни его, ни того малого, законника, как там бишь его зовут? Ну того, который вечно брызжет слюной, когда волнуется. Он знает латынь – или, во всяком случае, говорит, что знает. Что это значит?
– Чаша моя преисполнена, – сказал Томас.
– Что? Какая еще чаша? – развеселился сэр Джайлз. – Ну да ведь у твоего отца было не все ладно с головой. Хороший был человек, душевный, но это ж надо этакое выдумать.
– Это не он выдумал. Это из одного из псалмов, – пояснил Томас, обратившись ко второй странице, которая была исписана, как он подумал, на древнееврейском, хотя в ней и было нечто странное. Один из повторяющихся значков представлял собой изображение человеческого глаза, с этим он в древнееврейских письменах раньше никогда не встречался. Правда, с другой стороны, не так уж много довелось Томасу видеть рукописей, написанных на древнееврейском языке. – Это из псалма, сэр, – повторил он, – который начинается со слов о том, что Господь – наш пастырь.
– Он мне не пастырь, – проворчал сэр Джайлз. – Я не какая-то там чертова овца.
– Я тоже, сэр, – заявил Робби.
– Я слышал, – хозяин посмотрел на Робби, – что король Шотландии был недавно захвачен в плен.
– Неужели, сэр? – невинно осведомился гость.
– Может, и брешут, – пожал плечами Марриотт и завел длинную историю о том, как он однажды повстречался в Лондоне с бородатым шотландцем.
Томас, не слушая его, листал книгу. Он ощущал что-то вроде разочарования, ибо само существование рукописи наводило на мысль о том, что поиски Грааля имеют смысл. Лучник предпочел бы убедиться в том, что все это чушь, но, похоже, его надеждам не суждено осуществиться. Ясно, что отец, раз уж написал эту книгу, относился ко всему достаточно серьезно.
«Правда, – напомнил себе Томас, – отец был безумцем».
Мэри, дочь Гуден, принесла ветчину. Томас знал ее с детства, когда они вместе плескались на мелководье, и теперь с улыбкой приветствовал. Он заметил, что Робби не сводит с девушки глаз, точно узрел небесное видение. У Мэри были длинные темные волосы и полные, сочные губы, и Томас не сомневался, что здесь, в Мэпперли, Робби встретит немало соперников. Он снова поднял книгу:
– Мой отец когда-нибудь говорил об этом, сэр?
– Да о чем он только не говорил, – сказал сэр Джайлз. – Знай себе болтал, ну словно женщина. Не переставая! Я был другом твоего отца, Томас, но, признаюсь, никогда не питал особого интереса к богословию и всякой там церковной премудрости. Когда Ральф говорил об этом слишком много, я засыпал. Вот так-то. – Сэр Джайлз замолчал и отрезал себе ломтик ветчины. – Но твой отец был безумцем.
– На самом деле? Он правда был безумцем, сэр?
Томас вновь поднял книгу.
– Наверное, твой отец действительно был безумцем или одержимым, но в любом случае он не был дураком. Я никогда не встречал человека с бо́льшим здравым смыслом, и мне недостает Ральфа. Мне не хватает его советов.
– А эта девушка давно работает здесь? – поинтересовался Робби, указав на перегородку, за которой скрылась Мэри.
– Всю свою жизнь, – сказал сэр Джайлз. – Ты помнишь Мэри, Томас?
– Я пытался утопить ее, когда мы оба были детьми, – ответил тот. Он снова переворачивал страницы отцовской книги, хотя, разумеется, извлечь из нее за столь короткое время хоть какой-то смысл он не мог. – Вам ведь известно, что это, сэр, не так ли?
Помолчав, сэр Джайлз кивнул:
– Я знаю, Томас, что многие люди хотят заполучить то, чем, по словам твоего отца, он владел.
– Выходит, он говорил вам это?
Последовала очередная пауза.
– Он намекал на это, – со вздохом ответил сэр Джайлз, – и я тебе не завидую.
– Мне? Почему?
– Да потому, Томас, что Ральф дал мне эту книгу и сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должен сохранить ее до тех пор, пока ты достаточно не повзрослеешь и не станешь мужчиной, способным взять на себя эту миссию. Так и сказал. – Сэр Джайлз внимательно посмотрел на Томаса и увидел, что сын его старого друга вздрогнул. – Но если вы оба захотите на некоторое время остаться здесь, – продолжил сквайр, – милости прошу. Джейку Черчиллю нужна помощь. Он говорит, что лисят нынче развелось как никогда прежде, и если мы не поуменьшим их число в этом году, то в будущем основательно недосчитаемся ягнят.
Томас глянул на Робби. Их задачей было найти де Тайллебура и отомстить за смерть Элеоноры, отца Хобба и брата Робби, однако вероятность того, что доминиканец вернется сюда, была невелика. Но Робби – об этом позаботилась Мэри – явно хотел остаться. А Томас просто устал. Он не знал, где искать священника, а возможность отдохнуть в гостеприимной усадьбе казалась весьма привлекательной. Он сможет хорошенько изучить книгу и, таким образом, последовать за отцом по долгому, мучительному пути Грааля.
– Мы остаемся, сэр, – сказал Томас.
На некоторое время.
* * *
Впервые в жизни Томас жил как лорд. Не великий лорд, может быть, не как граф или герцог, имеющий к своим услугам десятки людей, но все равно по-господски, с удобством устроившись в маноре, пусть даже усадебный дом был деревянным, с соломенной кровлей и земляным полом. И делами он занимался господскими, в то время как другие люди каждодневно работали в поте лица: рубили дрова для растопки, таскали воду, доили коров, взбивали масло, замешивали тесто и стирали одежду. Робби был более привычен к такой жизни, но утверждал, что в Дорсете жить не в пример легче.
– У нас дома, – сказал он, – недели не пройдет, чтобы какие-нибудь чертовы налетчики не нагрянули из-за холмов, чтобы угнать чужой скот или разграбить чужие амбары.
– Ага, – кивнул Томас, – тогда как ты сам отроду даже не думал о том, чтобы отправиться на юг да поживиться чем-нибудь сто́ящим у англичан.
– С чего бы мне такое могло прийти в голову? – ухмыльнулся Робби.
Так и вышло, что, когда в эти края пришла зима, они охотились во владениях сэра Джайлза Марриотта, чтобы раздобыть оленину к столу и обезопасить его ягнят от лисьих зубов. Они пили в тавернах Дорчестера и смеялись над мимами, выступавшими на зимней ярмарке. Томас нашел старых друзей и рассказывал им истории о войне в Бретани, Нормандии и Пикардии (некоторые из этих его рассказов были правдивы), а на ярмарочных состязаниях по стрельбе из лука ему даже досталась золотая стрела. Хуктон подарил этот приз сэру Джайлзу, тот повесил подарок в холле и объявил, что это самая лучшая награда, которую он видел в своей жизни.
