– А что с ним там сделают? – поинтересовался Робби.
– Зададут еще одну порку и вытурят из округи, – ответил Джордж.
– Это доминиканец? – спросил Томас.
– Почем мне знать? Он несет какую-то тарабарщину. Не по-людски говорит, не по-христиански.
– Ладно, а ряса его какого цвета?
– Черного, конечно.
– Я схожу поговорю с ним, – сказал Томас.
– Сходи, только он несет всякую галиматью, не поймешь что. О сэр! – воскликнул Адин, приветствуя сэра Джайлза, и Томасу пришлось подождать, пока эти двое обсудят здоровье многочисленных кузенов, племянников и прочих родственников.
В результате в Дорчестер Томас с Робертом въехали только ближе к полудню. При этом Томас, наверное в тысячный раз, подумал о том, какой это славный городок и какое удовольствие в нем жить. Священника привели в маленький тюремный двор. День выдался погожий. Два черных дрозда прыгали вдоль верхушки крыши, а в углу двора цвел аконит. Священник оказался молодым человеком с приплюснутым носом, глазами навыкате и непослушными темными волосами. Одеяние на нем было столь поношенным, рваным и заляпанным, что понять констеблей, принявших этого малого за бродягу, было нетрудно. Хотя эта ошибка повергла маленького клирика в крайнее возмущение.
– Так вот как у вас, на этом вашем проклятом острове, принято обращаться со слугами Господа? Ад слишком хорош для вас, англичан! Я пожалуюсь епископу, а он расскажет архиепископу! И тот сообщит самому кардиналу, и вас всех предадут анафеме! Вас всех отлучат от Церкви!
– Понял, что я имел в виду? – спросил Джордж Адин. – Тявкает, точно лис, не разбери чего.
– Он говорит по-французски, – объяснил ему Томас и повернулся к священнику. – Как тебя зовут?
– Я хочу видеть епископа прямо сейчас. Немедленно!
– Как тебя зовут?
– Приведите мне местного священника!
– Сперва я надеру твои хреновы уши, – сказал Томас. – Говори, как тебя зовут?
Незнакомца звали отец Паскаль, и он только что перенес чрезвычайно трудное путешествие по морю и суше из Нормандии, из местности южнее Кана. Сначала он прибыл в Гернси, а потом – в Саутгемптон, а откуда пошел пешком, и все это, ни слова не зная по-английски. То, что отец Паскаль вообще смог проделать этот путь, показалось Томасу чудом, но стократ бо́льшим чудом было то, что, оказывается, этого человека послали в Хуктон из Эвека с письмом для Томаса.
Его отправил мессир Гийом д’Эвек, а точнее, отец Паскаль добровольно вызвался совершить это путешествие. Дело было неотложное, ибо то, что он доставил, оказалось мольбой о помощи. Эвек находился в осаде.
– Это ужасно! – пылко воскликнул отец Паскаль, к тому времени уже раздумавший жаловаться церковным властям. Сидя у огня в «Трех петухах», он уминал жареного гуся, запивая его подогретой смесью меда с темным элем. – Только представьте! Его осаждает граф де Кутанс.
– И что в этом такого ужасного? – поинтересовался Томас.
– Да ведь граф его сеньор! – воскликнул священник, и тут Томас все понял: если этот де Кутанс выступил с войском против собственного вассала, это означало, что мессир Гийом объявлен вне закона.
– Но почему? – спросил Томас.
Отец Паскаль пожал плечами:
– Граф говорит, что все из-за того, что случилось в том сражении. Ты знаешь, что там случилось?
– Знаю, – сказал Томас, но, поскольку он переводил для Робби, ему все равно пришлось объяснить.
Священник имел в виду сражение, которое произошло прошлым летом возле Креси. Мессир Гийом сражался тогда под французскими знаменами, но в самый разгар битвы он увидел заклятого врага, Ги Вексия, и направил против него своих ратников.
– Граф заявил, что это измена, – пояснил священник, – и король дал свое благословение.
Некоторое время Томас молчал.
– Как ты узнал, что я здесь? – спросил он наконец.
– Ты же послал письмо мессиру Гийому.
– А я думал, оно до него не дошло.
– Разумеется, дошло. Еще в прошлом году. Перед тем, как началась эта заварушка.
Мессир Гийом оказался в беде, но его манор Эвек, по словам отца Паскаля, был выстроен из камня и, к счастью, обнесен рвом, преодолеть который, так же как и разрушить стены, граф де Кутанс пока не смог. Однако под началом графа десятки людей, а весь гарнизон Гийома насчитывает всего девять человек.
– Есть там и женщины… – отец Паскаль оторвал зубами гусиную ногу, – но они не в счет.
– А как у него с запасами провианта?
– Уйма, и колодец тоже хорош.
– Значит, некоторое время он продержится?
Священник пожал плечами:
– Может, и продержится. А может, и нет. Сам он на это надеется, но мне почем знать? И еще у графа есть машина… – Он сдвинул брови, пытаясь найти слово.
– Требюшет? – (Так называлась гигантская праща с противовесом.)
– Нет, нет, спрингалд. – (Речь шла о баллисте – машине, походившей на массивный арбалет и метавшей стрелы размером с копье.) – Ее долго заряжать, и сначала она у них сломалась, но ее починили. Лупят со страшной силой в одно место, надеясь проломить стену. Кстати, там и твой друг, – пробормотал он с набитым ртом.
– Мой друг?
– Скит, так, кажется, его зовут? Он находится там вместе с лекарем. Теперь твой друг может говорить и ходить. Чувствует себя гораздо лучше. Но не узнает людей, пока они не заговорят.
– Пока они не заговорят? – недоуменно переспросил Томас.
– Если он увидит тебя, – пояснил священник, – то не узнает. А узнает только после того, как ты с ним заговоришь. – Он снова пожал плечами. – Странно, да?
Отец Паскаль осушил свой жбан.
– Ну и что ты надумал?
– А чего хочет от меня мессир Гийом?
– Он написал королю письмо, объясняя, как обстояло дело в том сражении, но хочет, чтобы ты был поблизости на случай, если ему придется уносить ноги. Письмо я в Париж отправил, но, честно говоря, особого проку в нем не вижу. Может быть, мессир Гийом и надеется, что король смягчится, но, по моему разумению, он оказался в положении гуся. Можно сказать, уже ощипан и зажарен.
– А сэр Гийом ничего не говорил о своей дочери?
– О дочери? – Отец Паскаль был озадачен. – А! О незаконнорожденной дочери? Как же, припоминаю. Сказал, что ты, наверное, убьешь того, кто убил ее.
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Ему сейчас позарез нужна твоя помощь.
– Сэр Гийом получит ее, – сказал Томас, – мы выезжаем завтра.
Лучник глянул на Робби:
– Приятель, у нас тут намечается война.
– Вот как? И за кого я на сей раз буду сражаться?
