При первой же встрече с сэром Гийомом и Робби, состоявшейся после замечательного события, он держался гораздо независимее, чем раньше, когда не был уверен, заплатит ли дядюшка выкуп или нет. Тогда Жослен де Безье старался быть как можно вежливее, будущее целиком зависело от доброго расположения этих людей. Граф Жослен де Бера хоть и не позволял себе откровенной грубости, но держался высокомерно, как и следовало ожидать от одного из богатейших и знатнейших вельмож Франции по отношению к каким-то наемникам.
– Мой выкуп, – невозмутимо заявил Жослен, – двадцать тысяч флоринов.
– Сорок, – тут же потребовал сэр Гийом.
– Но он мой пленник! – возмущенно возразил Робби.
– И что? – рассердился сэр Гийом. – Ты согласишься на двадцать, когда он стоит сорока?
– Я соглашусь на двадцать, – подтвердил Робби.
И, по правде говоря, это был выкуп, достойный принца королевской крови. В пересчете на английские деньги сумма приближалась к трем тысячам фунтов, этого было вполне достаточно, чтобы прожить всю жизнь, купаясь в роскоши.
– И еще три тысячи флоринов за захваченных лошадей и моих ратников, – предложил Жослен.
– Договорились, – согласился Робби прежде, чем сэр Гийом успел возразить.
Сэру Гийому не понравилось, что Робби так легко согласился. Нормандец понимал, что двадцать тысяч флоринов – прекрасный выкуп, больше, чем он мог надеяться, когда следил за тем, как несколько всадников приближались к броду и ожидавшей их засаде, но все равно он считал, что Робби согласился слишком быстро. Обычно на такого рода торг уходили месяцы, гонцы сновали между резиденциями договаривающихся сторон с предложениями и отказами, посулами и угрозами, а Жослен с Робби пришли к соглашению в считаные минуты.
– Стало быть, – сказал сэр Гийом, глядя на Жослена, – пока не прибудут деньги, ты останешься здесь.
– В таком случае я останусь здесь навсегда, – спокойно произнес Жослен и тут же пояснил: – Для того чтобы распорядиться деньгами, мне нужно сначала официально вступить в права наследования.
– Так что же ты предлагаешь – просто так взять да и отпустить тебя на все четыре стороны? – насмешливо спросил сэр Гийом.
– Я отправлюсь с ним, – сказал Робби.
Сэр Гийом посмотрел на шотландца, потом перевел взгляд на Жослена и понял, что они выступают как союзники. Нормандец еще раньше заметил, что перевернутый щит гасконца снят со стены, но он ничего не сказал, а сейчас подумал, что это, наверное, сделал Робби.
– Ты поедешь с ним, – сказал он невозмутимо, – и он твой пленник, так?
– Он мой пленник, – подтвердил Робби.
– Но я здесь командую, – настойчиво проговорил сэр Гийом, – и в его выкупе имеется моя доля. Наша доля.
Он повел рукой, напоминая об остальном гарнизоне.
– Она будет выплачена, – пообещал Робби.
Сэр Гийом заглянул шотландцу в глаза и понял, что молодой человек не хочет встречаться с ним взглядом и его обещаниям нельзя верить. Сэр Гийом заподозрил, что Робби не вернется назад, и потому нормандец подошел к нише, где висело распятие, то самое распятие, которое Томас подносил к глазам Женевьевы. Он снял его со стены и положил на стол перед Робби.
– Поклянись на нем, – потребовал он, – что наша доля будет выплачена.
– Я клянусь в этом, – торжественно произнес Робби, возложив руку на крест. – Клянусь Господом и жизнью моей матери.
Жослена эта сцена, похоже, забавляла.
Сэр Гийом сдался. Он знал, что может оставить у себя Жослена и прочих пленников и что в конце концов отыщется надежный способ передачи выкупных денег, но понимал также, что тогда ему предстоит долгое, неприятное и беспокойное ожидание.
Сторонники Робби, а их было немало, особенно среди примкнувших к гарнизону рутьеров, стали бы утверждать, что из-за долгого отлагательства можно вообще остаться ни с чем, а Робби будет нарочно подогревать их недовольство, и в гарнизоне неминуемо произойдет раскол. Впрочем, раскол наверняка произошел бы и без этого повода, потому что с уходом Томаса делать здесь им всем стало нечего. Никто из них не знал, что истинной целью похода являются поиски Грааля, но все чувствовали целеустремленность Томаса и догадывались, что за ней кроется что-то серьезное. Теперь же, как понимал сэр Гийом, они превратились в обыкновенную шайку рутьеров, которым повезло захватить замок. Нормандец подумал о том, что ни у кого из них нет желания здесь задерживаться. Как, впрочем, и у него самого. Даже если Робби не отдаст ему его долю, сэр Гийом уедет отсюда, став богаче, чем был раньше, а уж если шотландец сдержит слово, у него появится достаточно денег, чтобы собрать собственный отряд. А это было нужно, чтобы посчитаться с обидчиками, лишившими его родовых владений в Нормандии.
– Я рассчитываю получить деньги через неделю, – сказал сэр Гийом.
– Через две, – сказал Жослен.
– Через одну!
– Я постараюсь, – не задумываясь, согласился за Робби Жослен.
Сэр Гийом подвинул распятие через стол:
– Одна неделя!
Жослен смерил сэра Гийома долгим взглядом, после чего приложил палец к бессильному телу распятого Христа.
– Раз ты настаиваешь, будь по-твоему. Неделя.
Наутро Жослен уехал при полном вооружении, в доспехах, под собственным знаменем и в сопровождении своих людей. Робби Дуглас отправился с ним во главе шестнадцати гасконцев, нанимавшихся к Томасу, но соблазнившихся золотом графа Бера. Сэр Гийом остался с теми людьми, которые прибыли с ним в Кастийон-д’Арбизон под командованием Томаса, и он был рад, что у него сохранились лучники. Когда он, поднявшись на башню, провожал взглядом отъезжавшего Жослена, к нему подошел английский ратник Джон Фэрклот.
– Он покидает нас? – спросил англичанин, имея в виду Робби.
Сэр Гийом кивнул:
– Он нас покинул. Больше мы его не увидим.
– И что же мы будем делать? – спросил Фэрклот, на сей раз по-французски.
– Дождемся денег и уедем.
– Вот так вот возьмем да уедем?
– А что еще нам, прости господи, остается? Графу Нортгемптонскому не нужен этот городишко, Джон. Он никого не пришлет нам на подмогу. Если мы останемся здесь, нас всех перебьют.
– И мы уже не сражаемся за Грааль, не жалея живота своего? – сказал Фэрклот. – Ведь, кажется, за этим нас послал сюда граф. Он знал про Грааль?
Сэр Гийом кивнул.
– Как рыцарей святого Грааля, – с усмешкой промолвил он.
– Но мы откажемся от поисков? Так?
– Потому что это безумие, – решительно заявил сэр Гийом, – проклятое помрачение рассудка. Никакого Грааля не существует, но Томас вбил себе в башку, что он, может быть, все-таки есть, а граф решил, почему бы не попытать счастья. На самом же деле это дурь и блажь! Теперь вот и Робби подхватил эту заразу, но он тоже ни черта не найдет, потому что и нет ничего. Только мы одни да тьма-тьмущая врагов. Поэтому мы заберем деньги и уберемся отсюда подобру-поздорову.
