– Ты хорошо знаешь этот город? – спросил сэр Гийом.
– Я был здесь когда-то кастеляном. Давным-давно.
– Тогда ты знаешь мельничные ворота?
Сэр Гийом имел в виду маленькую дверцу в городской стене, выходившую к водяной мельнице. Ту, через которую бежали Томас и Женевьева.
– Как не знать, – ответил шевалье Анри, – но они слишком близко от замка, и, если я поставлю там свой караул, твои лучники смогут подстрелить моих людей с башни.
Он умолк, чтобы отпить вина.
– Если хочешь, я, конечно, могу начать регулярную осаду. Окружить замок со всех сторон и дать арбалетчикам пострелять в твоих часовых. А твоим лучникам отстреливаться. Но мы с тобой оба понимаем, что только перебьем людей, а ты как был, так и будешь сидеть в замке. Провизия у тебя, надо думать, есть?
– Более чем достаточно.
Шевалье Анри кивнул:
– Так что я не буду пропускать твоих всадников через большие ворота. А через мельничные – пожалуйста; пока они не трогают моих, я буду делать вид, что ничего не вижу. У вас как, в мельничном пруду сети стоят?
– Закинуты.
– Я их не трону, – пообещал гасконец. – Скажу своим людям, чтобы туда не совались.
Сэр Гийом поразмыслил, барабаня пальцами по столу. Оттуда, где стояли ратники, все время слышалось негромкое бормотание: кто мог, переводил с французского, о чем договариваются начальники.
– Ладно, дома между западными воротами и церковью Святого Каллика твои, – согласился нормандец. – А как решим насчет таверн?
– Важный вопрос, – согласился гасконец. – Для солдата это дело святое.
– Моим людям нравятся «Три журавля».
– Неплохое заведение.
– Так что пусть твои парни держатся от него подальше, – потребовал сэр Гийом.
– Будь по-твоему. Моим подойдет «Медведь и мясник».
– Согласен, – сказал сэр Гийом. – Надо бы еще установить правило, чтобы наши люди не таскались по кабакам с мечами и луками.
– Только ножи, – согласился шевалье Куртуа, – это разумно. – (Ни тот ни другой не хотели терять солдат без толку, в пьяных драках.) – Ну а если что-то стрясется, – добавил гасконец, – я приду к тебе, и мы с этим разберемся.
Он помолчал, пытаясь что-то припомнить.
– Ты ведь был во Фландрии, верно? С графом Кутансом?
– Я был во Фландрии, – подтвердил сэр Гийом, – с этим поганым безмозглым чертовым ублюдком.
Граф, его феодальный сеньор, предательски выступил против своего вассала и отобрал его земли.
– Все они сукины дети! – сказал шевалье Анри. – Правда, старый граф Бера не был таким уж негодяем. Скупердяем был, это да. И всю свою жизнь провел, уткнувшись носом в книги. Книги! Какой от них прок? Он прочел все книжки в христианском мире, как пить дать все, причем бо́льшую часть из них прочел дважды, но мозги при этом имел цыплячьи. Ты знаешь, зачем его понесло в Астарак?
– Искать святой Грааль?
– Именно, – подтвердил гасконец, и оба рыцаря расхохотались. – Сейчас там твой дружок, – добавил шевалье Анри.
– Робби Дуглас? – холодно спросил сэр Гийом. Теперь его былую любовь к Робби как отрезало.
– Нет, этот в Бера. Я имею в виду лучника с его еретичкой.
– Томас? – Сэр Гийом не сумел сдержать удивления. – В Астараке? Я же сказал ему, чтобы он возвращался домой.
– Черта с два он вернулся! Отправился в Астарак. Кстати, почему он не сжег ту девицу?
– Влюбился в нее, вот почему.
– Влюбился в еретичку? Да он никак вместо башки причинным местом думает. Впрочем, парень скоро лишится и того и другого.
– Лишится? С чего бы это?
– Какой-то сукин сын приехал по его душу из самого Парижа. С целым войском. Явился, чтобы поймать его, а это значит, что в скором времени на рыночной площади Бера заполыхают костры. Знаешь, что сказал мне как-то один священник? Что женщины горят ярче, чем мужчины. Чудно́, правда?
Шевалье Анри отодвинул стул и встал:
– Значит, договорились?
– Договорились, – сказал сэр Гийом и через стол пожал собеседнику руку.
Потом шевалье Анри поднял свои доспехи и щит и знаком пригласил священника следовать за ним. Выйдя во внутренний двор, он посмотрел на небо:
– Похоже, дождик собирается.
– Поспешите спрятать от него доспехи, – посоветовал сэр Гийом, зная, что этот совет не нужен.
– Ага. И надо будет разжечь костры. Такой холодной осени еще не припомню.
Гасконец ушел. Ворота за ним закрыли, а сэр Гийом взобрался на вершину замковой башни. Но смотрел он не туда, куда отправился сговорчивый неприятель, а в направлении отдаленного, невидимого отсюда Астарака. Смотрел, гадая о том, как бы помочь Томасу.
Увы, похоже, тут ничего не поделаешь. Ничего! А ведь мерзавец, прибывший из Парижа, наверняка Ги Вексий, прозванный Арлекином! Тот, что нанес когда-то сэру Гийому три раны. Три раны взывали к отмщению, а он ничего не мог поделать! Замок оказался в осаде, а Томас, судя по всему, обречен.
В аббатстве Шарль Бессьер с полудюжиной своих людей спустился в церковный подвал, чтобы разграбить монастырские сокровища. Один из его людей принес горящую свечу, и при ее неверном свете они принялись разгребать груды старых костей, видать надеясь откопать под ними клад. Увы, под костями обнаруживались только новые кости, но тут кто-то нашел в западной стене склепа небольшую нишу и радостно закричал, увидев там большущий, окованный железом сундук. Кто-то мечом сбил с него замок, и Бессьер извлек со дна серебряный дискос и подсвечник.
– И это все? – разочарованно спросил Шарль.
Один из его головорезов нашел священный ларец, но читать, тем более по-латыни, никто из них не умел, и, увидев, что в нем ничего нет, они отшвырнули находку в сторону. Потом Шарль Бессьер вытащил на свет кожаный мешочек, в котором будто бы хранился пояс святой Агнесы. Не обнаружив там ничего, кроме расшитой ленты, он выругался, но мешочек оставил себе: он мог пригодиться, чтобы сложить туда награбленное серебро.
– Они спрятали свое богатство, – сказал Бессьер.
– Или они бедняки, – предположил один из его людей.
– Это же монахи, черт возьми! Монахи всегда богаты!
Бессьер подвесил мешок с серебром к поясу.
– Идите и найдите их чертова аббата, – сказал он своим людям, – и мы выбьем из сукина сына правду.
– Ничего подобного ты не сделаешь, – раздался вдруг еще один голос, и грабители обернулись на звук.
В склеп спустился Ги Вексий. Он держал фонарь, свет которого отражался от его покрытой черным лаком брони. Высоко подняв светильник, Вексий обвел взглядом разбросанные кости и поморщился:
