К тому времени, как они оказались дома, все было готово к началу траурной церемонии.
Брайди лежала в гостиной в роскошном гробу, украшенном цветами и крестами.
Зак остановился перед ним до того, как подняться наверх и переодеться. И подумал: как странно, но хочется сказать, что мертвая женщина красива. Когда жизнь и свет покидают ее тело, уходит и красота. Работники похоронных бюро, конечно, могут быть настоящими художниками, но им не под силу вернуть блеск глазам и те флюиды, которые исходят от живого существа.
Но не в случае с Брайди. Казалось, она всего лишь уснула… Губы ее были слегка изогнуты в улыбке. Кожа стала чистой и гладкой. Многочисленные морщинки куда-то исчезли. Она была такая же маленькая и хрупкая, как при жизни. И совершенно умиротворенная.
Она была прекрасна.
— Спи спокойно, мой старый добрый друг, — тихо и нежно произнес Зак.
Ночь была долгой. Ночь оплакивания и одновременно ночь счастливых воспоминаний. Зак, Эйдан и Джереми были рады находиться здесь — морально поддержать семью и в буквальном смысле пожилых друзей Брайди, которые опирались на их руки, чтобы сохранить равновесие.
Кэт то улыбалась, то смеялась в разговоре с кем-то, то начинала рыдать.
Клара провела большую часть ночи сидя на стуле у гроба. Рядом с ней был Том, который держал жену за руку.
Аманда снова превратилась в хозяйку дома и обращалась с Кэлом и Марни, которые, в сущности, все и организовали, как с нанятыми работниками.
Шон сидел погрузившись в свои мысли, в свои воспоминания, и просидел почти все время возле Кэт.
Каэр мелькала где-то на заднем фоне, но Зак заметил, что она наблюдает за каждым из присутствующих с пристальным вниманием.
Заговорил священник, и его слова были важны для них, потому что были бы важны для Брайди. Потом Шон сказал о своей любви к тетушке, о том, как она помогла ему выжить в новом мире и как всегда была для него ниточкой, связующей с прошлым, столь же дорогим его сердцу, как и сердцу самой Брайди.
Потом Зак предложил Кэт спеть одну из красивейших погребальных песен. Для Кэт принесли гитару, а Зак сел за пианино.
Одна песнь сменилась другой, третьей, и, когда к ним присоединились присутствующие, настроение стало поистине ирландским. В воздухе как будто посветлело. Люди начали говорить о Брайди улыбаясь, с любовью. Текли рекой эль и виски, принесли еду, и печаль растворилась в радости воспоминаний.
В какой-то момент Зак поднял глаза и натолкнулся на взгляд Каэр. Она хотела улыбнуться, хотела, чтобы он смог простить ее.
Любить ее.
Что толку?
Он не мог. Но Зак сказал:
— Каэр, идите сюда, напойте нам настоящую ирландскую мелодию.
Она покачала головой:
— Я не умею. Поверьте, я не умею.
— Уверен, что умеете, — ответил он.
— Ну же, смелее, девочка, — подбодрил ее Шон. — Все ирландцы умеют петь, кроме баньши, конечно. Говорят, если они затянут мелодию, она прозвучит как завывание ветра в штормовую погоду или как волчий вой на луну.
Она вся похолодела. Потом быстро улыбнулась и сказала:
— Поверьте мне, я люблю слушать, но даже волка обидит сравнение его воя с моим пением.
Момент был упущен.
Она снова посмотрела на Зака.
Он задумчиво изучал ее. Потом вернулся к пианино.
В доме было так шумно, что никто не услышал птиц.
До тех самых пор, пока все не уехали и они не попытались уснуть.
Потом невозможно было не услышать жуткой какофонии пронзительного визга и карканья или завывания ветра.
Это напоминало хор из преисподней или какую-то мрачную легенду.
Будто все баньши Ирландии запели сразу.
Глава 17
Брайди похоронили на следующий день. Замечательный зимний день. Сияло солнце, и погода улучшилась. Температура достигла сорока с лишним градусов.
Отслужили мессу, как она и хотела. У могилы, взявшись за руки, близкие спели Danny Boy.
Каэр очень понравились братья Флинн, а Ровенна показалась ей очаровательной, но Зак держался от нее на расстоянии. Казалось, он сердится.
Она подумала, что этого следовало ожидать.
Каэр сказала ему правду, но он ей не поверил. Возможно, просто не хотел, возможно — не мог.
О чем она думала, когда сболтнула ему такое? Ей бы пришлось что-то сказать, и у нее было много времени придумать разумный ответ. Так почему же не придумала?
Она не знала.
На поминки собрались в огромном пабе, который арендовали на вечер. Присутствовало по меньшей мере двести человек. Каэр постоянно оказывалась в компании одного из О’Райли, Кэла и Марни или Тома и Клары. Ей дали почувствовать, что ее ценят и считают практически членом семьи.
Еды и напитков подали в изобилии. И все почтили память Брайди. Но как это всегда бывает среди людей, не остались без внимания и самые свежие новости.
Тем утром в газете написали об исчезновении Гэри Свайпса. В статье отмечалось, что у него была великолепная выучка полицейского, что он прекрасно владел приемами самозащиты и что, судя по количеству обнаруженной крови, его убили.
Снова всплыл случай с Эдди, и одно исчезновение натолкнуло репортера на мысль о том, что оно связано с другим.
Детектив Морриссей тоже находился там, в компании большого количества полицейских офицеров не при исполнении, для которых Шон и Брайди были неотъемлемой частью местного общества. Почтили своим присутствием и местные бизнесмены, в том числе и Джоури, который постоянно пытался оказаться неподалеку от Каэр.
В какой-то момент она заметила, что Зак наблюдает за ними и хмурится.
Каэр набралась смелости и подошла к нему:
— Что-то случилось?
Зак смотрел на нее несколько долгих мгновений, потом, казалось, сдался. Отрицательно покачал головой:
— Ничего. Просто я беспокоюсь о Джоури. Он сделал то, о чем я его просил: позвонил детективу Морриссею. Более того, побывал в полицейском участке. Так что теперь я тревожусь и о нем.
Шон подозвал Зака, чтобы тот поздоровался с его старым другом, а Каэр вернулась, чтобы вновь присоединиться к Джоури, но он больше не попадался ей на глаза. Возможно, под воздействием страхов Зака она стала бродить в толпе народа, высматривая юношу, но по-прежнему не могла его найти.
Она вышла из ресторана и спустилась по ступенькам. День был теплым, но с наступлением темноты температура начала падать. Она обхватила себя за плечи. Ее пронзила дрожь. Плоть и кровь. Иногда это причиняет неудобства.
— Джоури? — позвала она. Тишина. Она позвала громче.
