Вот уж воистину бывают моменты, когда мужчина пасует перед женщиной. Пусть мне самой эта Лига, утверждающая, что мужчина – существо второго сорта, никогда не была симпатична… Но с ними опасаются связываться. Казалось бы, что проще толпе мужиков скрутить несколько женщин? Ага, только они потом на тебя столько исков в суд подадут – сам не рад будешь. И что с того, что ни один иск не будет решен в пользу обвиняющей? Беготня по всем инстанциям еще то удовольствие. Вот и предпочитают не связываться. На это есть стражи, их работа с такими кадрами разбираться.
– Что тогда делать будем? – спросила я.
– Сам не знаю, – растерянно пожал плечами Лео. – Следующим по плану у нас стоит представление Энди, но до него еще куча времени… Дай минутку подумать…
– Может, в кафе посидим? – предложила я, заметив в переулке вывеску.
– Можно, – медленно кивнул он.
В этот момент раздался вой сирены, и мимо нас промчалась машина стражей, а за ней еще одна и фургон для задержанных.
– Хм… – Художник оценивающе посмотрел им вслед. – Кажется, планы менять не придется. Нужно минут десять подождать, и все. Даже если к тому времени все не закончится, этим дамочкам будет не до нас.
– Уверен? – Я с сомнением поджала губы, а затем хитро улыбнулась. – Не хотелось бы вместо представления Энди отстирывать тебя в фонтане.
– Не дождешься, – надменно фыркнул он и лукаво улыбнулся. – Лучше я тебя там постираю.
– Меня? В ледяном фонтане? Вот ты добрый. – Я покачала головой.
– Сама доброта, – ухмыльнулся Леонард.
Мы еще немного попрепирались, поглядывая в сторону площади. Оттуда доносились крики, но понять, что именно там происходило, было сложно.
– Думаю, можно идти, – решил Лео и махнул рукой. – Потихоньку.
– Как скажешь.
В конце концов, рискует только он. Мне, в силу пола, точно ничего не будет.
Оказалось, что далеко не все решили уйти с площади, когда там начали резвиться воинствующие члены Лиги. Мы едва пробились сквозь плотное кольцо людей, глазеющих на то, как доблестные стражи ловят нарушительниц, попутно пытаясь увернуться от разноцветной пудры, которой их метко осыпали преследуемые. Получалось, кстати, плоховато, потому казенная форменная одежда сейчас вполне претендовала на звание своеобразного произведения искусства.
– Да уж, такими яркими наши стражи еще не были, – ухмыльнулся Лео, когда мы пробрались на передний план.
– А что, забавно получилось, – хихикнула я тихо, прикрыв рот ладонью.
Впрочем, скоро всех девушек переловили и увели с площади. Люди довольно быстро разбрелись по разным группкам, а мы отправились к центральному фонтану, ждать начала представления.
– Мне вот интересно, – вдруг заговорил Леонард, когда я присела на бортик, – если они так мужчин не любят… А как же отцы? Братья? А если вдруг ребенок родится мальчиком, что тогда?
– Сразу видно, что ты никогда ими не интересовался, – снисходительно хмыкнула я.
– А ты, значит, у нас специалист, – протянул он и, сложив руки на груди, глянул на меня сверху вниз.
– По сравнению с тобой – да, – не удержалась и показала ему язык. – Когда-то еще в школе писала по ним исследовательский проект. Если не вдаваться в подробности – именно плохие отношения с мужчинами семьи делают их такими радикальными. А детей они заводить не планируют, так как считают это насилием над женской природой.
– С ума сойти, – скривился он. – А может, их… просто полечить надо?
– Современной психиатрией это болезнью не считается, – пожала я плечами.
– А жаль, – усмехнулся Лео.
И в этот момент случилось неожиданное. Словно из ниоткуда перед нами появилась растрепанная рыжая девчонка. Она гневно посмотрела на художника и рявкнула:
– Красивые мужики – хуже всех!
А затем… щедро сыпанула ему в лицо разноцветной пудры. И, прежде чем мы успели сделать хоть что-то, скрылась в неизвестном направлении.
– Вот шайтан мохнатый! – выругался Лео. – Их точно лечить надо!
Он зло фыркал, шипел, рассматривая испорченную рубашку, рычал в адрес Лиги и так далее и тому подобное, а я… смотрела на все больше распалявшегося художника и едва сдерживала смех. В какой-то момент он неудачно провел рукой по лицу, из-за чего губы окрасились нежно-розовым, и я не сдержалась и захихикала.
Леонард мрачно на меня посмотрел и ласково-ласково спросил:
– Что смешного?
– Ничего, – послушно отозвалась я и, не удержавшись, опять хихикнула.
– Шаира! – рявкнул художник и принялся неистово тереть щеки, из-за чего пудра на его лице смешалась забавными разводами.
Это меня и добило. Сдерживаться я больше не могла, ну никак! Потому согнулась пополам и захохотала в голос.
– Шаира! – Его голос аж вибрировал от злости.
– П-п-прости, ха-ха. – Я даже икать от смеха начала. – Но… ха-ха, ты бы себя видел!
И опять залилась смехом.
Остановиться было выше моих сил. Не помогло даже смутное понимание, что Лео вполне может выйти из себя и сорваться на мне.
– Если ты сейчас же не заткнешься, я за себя не отвечаю! – заорал он и сжал руки в кулаки.
– Прости, – выдохнула я и, утерев выступившие слезы, простонала: – Но, Ле-е-ео-о-о! Ты бы себя видел!
Злое лицо в разводах розовой, золотистой и салатовой пудры было до того уморительным, что я снова хихикнула.
– Ну ты… – и правда взбесился он и, грязно выругавшись, сильно толкнул меня в плечо.
Не удержав равновесия, я нелепо взмахнула руками и… приземлилась прямо в фонтан. Голова ушла под воду моментально, и у меня сперло дыхание от леденящего холода. Несколько секунд я просто не могла ничего сделать, словно парализованная. Но как только контроль над телом вернулся в мои руки, я вылетела из воды, словно меня оттуда выбросило.
– Лео, ты придурок! – завопила уже я, вцепившись за бортик. – Здесь же холодно!
– Угу, тебе остудиться и не мешало, – проворчал немного виноватый Леонард, помогая мне выбраться на землю.
– Идиот! – Я легко хлопнула ладонью по его груди. – Я же теперь заболею!
– В тридцатиградусную жару? – скептически посмотрел он на меня.
– Я же джинния огненного рода! – топнула я ногой.
– И что?
– А то, что мы любой холод плохо переносим! А-а-апчхи! – Я оглушительно чихнула и схватилась за голову. – Ну вот! Все, нагулялись!
Леонард недоверчиво меня осмотрел:
– По-моему, переигрываешь.
– Ну ты и козел, – процедила я и опять чихнула. – А-а-апчхи!
Затем окинула его презрительным взглядом и, не говоря больше ни слова, медленно побрела прочь.
