– Что? – растерялся мужчина и переглянулся с остальными.
– Не стесняйтесь, – подбодрила я его. – Хотите автограф, так и скажите.
– Простите, девушка, – не выдержал шкафообразный брюнет, – мимо вас парочка не пробегала?
– А, – сразу поскучнела я и уперлась глазами в подол своего сарафана, – так вы не поклонники…
– А может, все же она? – дернул его за рукав второй брюнет. – Вроде похожа…
– У той платье было синее, – буркнул «шкаф», и я мысленно поздравила себя с правильным решением.
Настроение и так было игривым, а теперь меня вообще потянуло на подвиги. Так что я подняла глаза и мило улыбнулась:
– Парочка? Вы о той безвкусно одетой девице с пошлым рыжим цветом волос и толстячке в пестрой рубашке?
– Нет, – покачал головой блондин. – Парень…
– Значит, о том шикарном мужчине с длинными волосами, за которым по пятам волочилась какая-то странная женщина? – продолжила издеваться я.
– Нет! Мы о…
– Тогда…
В этот раз перебили меня.
– Парень лет двадцати с копейками, светло-русый, бежал с девушкой в синем сарафане, – твердо произнес «шкаф».
– А… – опять поскучнела я и уставилась мечтательным взглядом поверх их голов. – Такие прекрасные и влюбленные… А зачем вам они? – с любопытством посмотрела на главаря этой шайки.
Мужчины переглянулись, а затем «шкаф» нехотя сказал:
– Этот мерзавец развлекся с моей сестрой и пропал, не сказав ни слова на прощанье. Хочу… потолковать с ним об этом.
Да ладно? Лео так поступил? Что-то мне не верится. Он, конечно, редкая зараза, но уж точно не подонок. Впрочем… об этом я его потом еще спрошу. Эта троица настроена решительно, сразу видно. Но… играем до конца, не так ли?
– Фу, как противно. – Я сморщила носик и, поднявшись, показала пальцем в конец аллеи. – Там их ждала машина, они в нее сели и уехали.
– Сбежал-таки… – зло сплюнул блондин и махнул рукой. – Идемте тогда, поспрашиваем…
– Постой, – повелительно поднял ладонь «шкаф», не сводя с меня напряженного взгляда.
Я хоть и продолжала смотреть на него безмятежно, но внутренне все же напряглась.
И в чем этот мужлан меня подозревает, скажите на милость?
– Скажи, милая, – он склонил голову и подозрительно сощурился, – а с этим парнем точно была не ты?
Ой-ей… Что же ты такой наблюдательный?
Наверху зашумело, так что пришлось срочно говорить что-нибудь, чтобы эти трое не посмотрели на дерево и не засекли нервного художника.
– Я? – оскорбленно фыркнула я и гордо выпрямилась. – Я похожа на ту, кто будет нестись за мужчиной, теряя тапочки? Фи, – аккуратно пригладила волосы у висков. – Мое вдохновение не терпит суеты и резких движений. И так из-за этого странного женского праздника уже неделю ни одной строчки не приходит! А у меня творческий вечер! – истерически взвизгнула, заставив мужчин опасливо отойти. – Поклонники будут ждать нового шедевра! И тут вы еще… – Я решила, что лучшая защита – нападение. – Ходите, странные вопросы задаете! Сбиваете мне весь настрой!
– Майк, пошли, – дернул блондин «шкафа» за рукав рубашки. – Не она это…
– И все же… – не сдавался слишком проницательный брюнет.
И я решила выложить свой козырь.
– Ах! – Я широко распахнула глаза и уставилась на крону дальней осины. – Вдохновение! – и, торопливо включив диктофон на равви, прижала ладони к груди и взвыла: – При красивой луне! Я стою в тишине! Где же мой идеал?! Нет следа, он пропал! Ну когда же, когда ты полюбишь меня?! Если я… – сделала вид, что нахмурилась, и потерла кончиком пальца подбородок. – Если я… Хм… Если я… – торопливо села обратно на траву и обхватила голову ладонями. – Нет, нет, только не сейчас! Если я…
В общем, картина маслом – ушла в себя и свои творческие муки. И на присутствующих совсем не реагирую.
– Идем, Майк, – устало сказал второй брюнет. – Видишь же, эта… поэтесса поглощена… – он запнулся, – шедевром. Идем, поспрашиваем прохожих, может, кто знает обидчика твоей сестренки.
Я краем глаза увидела, как «шкаф» кивнул, после чего вся троица неспешно удалилась.
Когда они скрылись в конце аллеи, я подняла голову и спросила:
– Ну как?
Из листвы показалось лицо Лео. Красное, с подозрительно блестевшими глазами.
– Шедеврально, – выдохнул он сипло. – Энди обрыдался бы от счастья получить такую комедийную актрису. Мне пришлось зажимать рот ладонью, чтобы хохотом не запороть тебе весь спектакль. А еще говорила, что джинны не способны к творчеству, – не удержался художник от шпильки.
– Милый, – иронично приподняла я брови и расплылась в довольной улыбке, – все женщины немного актрисы, особенно когда припечет.
– Актриса прекрасна, а стихи были отвратные, – хмыкнул он. – Ужас-ужас.
– Аха, – заухмылялась я. – Обязательно передам Шейрану, как ты отозвался о его стихотворных потугах.
– О, так это не твое? – Художник наконец-то спустился и сел рядом со мной.
– Издеваешься? – Я иронично вскинула бровь. – Разумеется, этот кошмар не мой.
– А братца твоего что на рифмоплетство сподвигло? – не унимался он.
– А ты как думаешь? – ответила я вопросом на вопрос.
Тот лишь неопределенно плечами пожал.
– Видишь ли, некоторые мужчины становятся полными идиотами, стоит им влюбиться, – просветила я соседа. – Шейри из таких. Год назад впервые втрескался, зато по уши и до отказа мозга. И несколько месяцев веселил семью своими выходками в попытках обратить на себя внимание объекта пылких чувств. – Я хихикнула, вспоминая это веселое время. – Это ты еще не видел портрет прекрасной дамы. Счастье братца, что он не додумался показать ту мазню девушке. Точно ничего бы не светило.
– А что, без этого получилось? – заинтересованно склонил голову Лео.
– Угу. – Я подняла лицо вверх и усмехнулась. – Но скорее вопреки, чем благодаря его стараниям. А помогли, как это ни прозаично, красивая мордашка и веселый, легкий характер. Но они же сыграли и злую шутку. Счастье Шейрана длилось всего два месяца, а затем мой ветреный братец нашел новый объект любви. В тот раз до крайностей вроде картин и стихосложения не дошло.
Леонард промолчал, а затем вдруг тихо спросил:
– Непостоянство, надо понимать, общая черта ифритов?
Вопрос был с подвохом, я насторожилась сразу. И, повернув голову, посмотрела ему прямо в глаза:
– Сложно серьезно относиться к своим чувствам, когда на тебя постоянно давят с выбором. Мне помогает ненависть к Хайлару, она не дает мне даже гипотетически рассматривать его как потенциального супруга. Шейран… У него тоже есть одобренная обществом нареченная. Хорошая, смешливая девчонка. У них масса общих интересов, они дружат с детства и даже вместе гоняют на досках. А еще она влюблена в него много лет и не скрывает этого. Шейри трудно, – со вздохом признала я. – Каждый раз, когда у него появляется новая девушка, Тришша сразу дистанцируется. Но братишка слишком привык к тому, что она рядом и всегда на его стороне. Когда отношения только начинаются и влюбленность бьет через край, это не так сильно ощущается… Но у Шейрана не такой простой характер. Рано или поздно начинаются конфликты и требования. И он невольно сравнивает новую девушку с Тришшей, которая вроде как просто друг. Сравнение, сам понимаешь, не в пользу первой…
